А за последующие девять лет совместной работы губернатор
высоко оценил своего инициативного и толкового сотрудника. Но и Кольчугин сумел
близко узнать главу области. Если Виктор Викторович начинал говорить вот таким
хриплым голосом, это означало, что он с трудом себя сдерживает.
– Извините, Виктор Викторович, – забормотал Кольчугин. – Я
думал, все уже решено… мне звонили из Киева… я полагал, ваше назначение уже…
Извините меня.
– Не стоит суетиться, – зло заметил Ермакович. – Когда будет
нужно, я проведу пресс-конференцию. Ты, видимо, решил «вперед батьки в пекло
пролезть»? Сам знаешь, я не люблю, когда за меня решают.
– Извините…
– Отменяй пресс-конференцию, – решительно приказал
Ермакович, – и никогда больше не самодельничай. Если я решу поехать в Киев, ты
первым узнаешь об этом. Все понял?
– Конечно…
Виктор Викторович отключил связь с Кольчугиным, приказал
девушке-секретарю впустить Шульмана.
Лев Яковлевич Шульман был его давним знакомым. Они
подружились еще лет двадцать назад, когда Шульман и Ермакович были доверенными
лицами космонавта Берегового. Шульман работал главным инженером в закрытом
конструкторском бюро, выполняющем в основном военные заказы, отчасти связанные
с космосом. И хотя он был старше Ермаковича на восемь лет, они тогда быстро сошлись.
Противоположности часто сходятся. Мягкий, осторожный, не
всегда решительный Шульман и сильный, идущий напролом молодой Ермакович, в
котором чувствовалась некая первобытная сила, вместе представляли известного
всему миру космонавта, сумевшего сделать, казалось, невозможное – добиться
права на космический полет уже в том возрасте, когда большинство летчиков и
космонавтов выходят на пенсию. Правда, Шульман с его средним ростом на фоне
очень высокого Ермаковича смотрелся несколько комично.
Он вошел в кабинет, поправил очки. После того как Виктор
Викторович стал руководителем области, Шульман был назначен генеральным
директором того самого объединения, в конструкторском бюро которого работал.
Несмотря на должность Ермаковича, они по-прежнему были на «ты», как и много лет
назад.
– Здравствуй, Виктор, – отрывисто произнес Шульман,
протягивая руку. Ермакович поднялся ему навстречу.
– Мог бы и предупредить о своем приезде, – мрачно буркнул
он, пожимая ладонь гостя.
Тот согласно кивнул и, обойдя стол, устроился рядом с
хозяином кабинета.
– Мне нужно было срочно с тобой увидеться, – признался
Шульман. – Очень важное дело, не хотелось говорить о нем по телефону.
– Что случилось?
– Ты знаешь, что в Киеве все уже решено? Хотя об этом уже
два дня говорят все наши телевизионные каналы. И все газеты об этом пишут.
Похоже, президент уже сделал свой выбор.
– Так ты приехал сюда, чтобы рассказать мне об этом? –
спросил, но даже не улыбнулся при этом Ермакович.
– Подожди, Виктор, не дергайся. – Его собеседник оглянулся
по сторонам, словно опасаясь, что их могут подслушать. – Мне действительно
нужно было тебя увидеть. Это очень важно.
– Ну рассказывай, что там у тебя.
– Ты же знаешь, что мой сын работает в Киеве, на одном из
телевизионных каналов. Сегодня он прилетел ко мне. Четыре часа назад. Там уже
все знают, что пост премьер-министра президент решил предложить тебе. И это
правильно, Виктор, все равно лучше тебя они не найдут. Подожди, подожди, –
попросил Шульман, видя, что его нетерпеливый собеседник хочет его перебить, –
не торопись. Я не хвалить тебя приехал. Мы знакомы много лет, и ты меня не раз
крепко выручал. Я хочу вернуть хотя бы часть моего долга…
– Ничего не понимаю. При чем тут твой сын?
– Он работает на канале у Дорошенко. Он мне все и рассказал.
Ты же понимаешь, как сильно они не хотят твоего назначения премьер-министром,
насколько серьезно против тебя настроены. Ведь они сделали все, чтобы
скомпрометировать президента, убрать его, провести своего человека. У них есть
свои кандидаты. Ты же видишь, как все раскручивается. А тут президент вдруг
назначает тебя. И все понимают, что ты – единственный кандидат, которого примут
в парламенте. Но не все этого хотят. Ты же понимаешь, о чем я говорю. После
ареста нашего бывшего премьер-министра Назаренко в Америке у президента вообще
не осталось ни одного серьезного союзника и ни одного шанса на повторное
избрание. Только ты можешь спасти всю эту конструкцию и стать премьером. Именно
поэтому они тебя и не хотят.
– Тоже мне новость, – усмехнулся Ермакович, – нашел о чем
говорить. Это я и без тебя знаю.
– Ты не знаешь самого главного. Они готовят грандиозную
провокацию. Как только ты появишься на первой пресс-конференции в Киеве, они устроят
тебе «достойную встречу», как сами говорят. Уже подготовлены два человека,
которые начнут задавать тебе вопросы о твоем прошлом. Начнут расспрашивать тебя
о прежней жизни. Догадываешься, о чем я говорю?
– Ну и что? Я ничего не скрываю. В Донецке все знают про мою
жизнь…
– Но не все знают в Киеве, – возразил Шульман. – И ты пока
не премьер-министр самой большой страны в Европе, если, конечно, не считать
России, большая часть которой в Азии. А между прочим, это будет твое первое
знакомство в качестве одного из руководителей страны с европейскими
журналистами. Пока они приезжали к тебе так – от случая к случаю. Но дело даже
не в этом. Вопросы будут задаваться с единственной целью – вывести тебя из
себя. А учитывая твой далеко не ангельский характер, можно считать, что успех
им почти гарантирован. Как только ты сорвешься, они покажут специальный
репортаж по всем каналам, передадут эти ролики в «Евроньюс», на Си-эн-эн. Мой
сын входит в группу, которая готовит этот материал. Они покажут колонии,
тюрьмы, отборных рецидивистов, в общем, сделают все, чтобы испортить тебе твое
политическое будущее. После первой же пресс-конференции можешь собирать вещички
и возвращаться домой, в Донецк. Они на это и рассчитывают. Там даже придумали
такой заголовок: «Последняя ставка президента». В общем, одним ударом хотят
поставить жирную точку на твоей карьере и подставить очередной раз его…
Шульман закончил говорить, вытащив носовой платок, вытер
вспотевшее лицо. Протер стекла очков. Потом взглянул на своего собеседника. Тот
сидел, словно окаменев. И вдруг неожиданно улыбнулся. Второй раз за день.
– Все? – поинтересовался Ермакович.
– Все, – выдохнул Шульман, – но это очень серьезно. Ты
напрасно улыбаешься, Виктор, это не шутка…
– Ты думаешь, я не знаю, как они ко мне относятся? Полчаса
назад мне позвонил один из тех, кто принимает решение вместе с президентом. И
открытым текстом мне угрожал. Сообщил, что они опубликуют мое досье. В общем,
просил меня не давать согласия на назначение. Я уже много лет в политике, Лева,
и знаю, как сложно всем нравиться.
