Улыбающиеся стюардессы…
«Чего это они лыбятся-то так? Дурочки, что ли? Блин, я же в этом…» – Африкан только сейчас заметил, что на нем меховой жилет. И это при тридцатиградусной жаре! Наверное, нацепил жилет по привычке…
Кресло у иллюминатора. Гудение самолета. Плавное движение… Разгон. Взлет.
– Ес! – громко произнес Африкан и захохотал торжествующе и злорадно, когда шасси наконец оторвались от взлетной полосы. – Бон вояж!
Он сделал это. Он победил самого себя.
…Аэропорт в Томске.
Короткий мониторинг на предмет того, что быстрее доедет до Михальска – электричка или такси. Выяснил, что на машине быстрее.
Стоянка такси. Сколько? Ладно, шеф, едем. Плачу за скорость. В Михальске мать умирает, может, еще застану. Да, да, шеф, гони. Мать – святое дело…
Мать, как уже упоминалось, у Африкана давно умерла. Это была очень гневливая, властная женщина, которая ненавидела своенравного и чересчур самостоятельного сына и не могла себе в этом признаться. Пыталась всю жизнь сломать Африкана, но сломалась сама. Ладно, мама, прости, что опять упоминаю имя твое всуе… Но хоть так ты мне помогаешь!
Михальск. Единственный театр в городе. Еще идет спектакль, вернее – концерт… В девять вечера закончится. Гастролеры из Нижнего, мило…
Пожилая гардеробщица у пустых вешалок читает газету, на голове – огромный шиньон.
– Простите, вы – тетя Беллы Серегиной? – склонился над нею Африкан.
– Да, а что?
– Извините, я боюсь ошибиться с именем…
– Раиса Григорьевна я.
– Точно, точно, Белла так вас и называла – тетя Рая. Да. Совершенно верно.
– А вы-то кто? – испуганно спросила женщина. – С Беллой что или с Анжелой?
– Раиса Григорьевна, я – жених Беллы. Почти ее муж. Я из Москвы, – таинственно произнес Африкан. – Надо поговорить.
…Тетка Беллы пригласила его к себе на чай. Пожилая женщина была потрясена. Оказывается, что-то подобное она подозревала. Ну не могла ее красавица племянница не найти себе поклонника в столице! И вот он, пожалуйста, поклонник! Значит, работают еще законы драматургии…
Перебивая друг друга, Африкан и Раиса Григорьевна говорили, говорили…
Впрочем, скоро настала очередь Африкана прийти в шок. Оказывается, Белла прибыла к тетке с Тимуром.
– С кем? – переспросил Африкан и напряженно нахмурился. Вроде знакомое имя.
– Господи, да это жених ее, из Ирги… Ее второй жених. То есть первый! А я думала, что Белла с ним все это время в Москве была… Он же за ней тогда поехал! И приехали тоже вместе…
– Кто-о?.. Да как он, как он, этот Тимур, мог проводить в Москве время с Беллой, когда все это время с ней был я? – яростно заорал Африкан.
Тетка Беллы начала испуганно креститься. Африкан тут же извинился, и они вдвоем с теткой принялись рассуждать, как такое могло случиться. Долго рассуждали, рассказывая друг другу, что видели, что заметили, нюансы всякие припоминали…
– Она нерадостная какая-то, Белла, была… – спохватилась тетка. – Я ее спрашиваю, как дела, а она мне так, без всякого выражения – что хорошо, дескать. Как Москва, спрашиваю, а она – нормально. И глаза грустные-грустные… И на Тимурчика без всякой любви смотрела! – почему-то шепотом добавила тетка. – Вру. Вернее – и не смотрела на него вовсе. Так, сидела на одном месте, словно пыльным мешком по голове стукнутая.
– А что, Тимура все боятся? – мрачно спросил Африкан.
– Да как сказать… Не то чтобы боятся, но он мужчина серьезный. Даже очень.
– Злой?
– Не злой, а справедливый. Суровый он… – неуверенно произнесла тетка и зачем-то испуганно оглянулась, хотя в квартире больше никого не было. – И что вы делать теперь будете, молодой человек?
– С Беллой поговорить хочу. Мне кажется, этот Тимур ее силой заставил из Москвы уехать.
– А… а вы любите ее, Беллу?
– Да. Очень, – серьезно ответил Африкан.
Тетка опять начала креститься. И она смотрела на Африкана с таким восторгом, с таким страхом… Словно всю жизнь ждала чего-то такого – романтичного, необыкновенного – если не в своей жизни, так хотя бы в жизни близких ей людей.
– Так как мне Беллу-то найти? – спросил Африкан.
Тетка пустилась в объяснения. Довольно хаотичный получился у нее рассказ – с отступлениями в личную жизнь Тимура, рассказами о каких-то Нине и Люсе, о вездеходах…
Вероятно, тетка думала, что Белла сейчас у Тимура в доме, – догадался Африкан.
– То есть адрес Тимура вы не знаете?
– Но я могу сейчас к Нине сбегать, спросить… У них там Люся сейчас! И вроде как помирились они, мать с дочерью… Они не ссорились, но… – зачастила Раиса Григорьевна.
– Вы лучше объясните, как дом Беллы найти, – перебил ее Африкан. – Там Анжела, я с ней еще побеседую.
– Сейчас идти хотите, молодой человек? Так время-то… Батюшки ночь-полночь на дворе! – ахнула тетка, взглянув на настенные часы. – А мост еще не построили… Там на лодках перевозят, за деньги, но сейчас вряд ли кто из лодочников дежурит…
– Ничего, – опять перебил женщину Африкан. – Вдруг кто будет на переправе. А если нет – так утра там дождусь, всего ничего до рассвета осталось! – Он тоже взглянул на часы.
…На берегу не было ни фонаря. Где-то вдали мерцала огнями стройка, и разноцветные блики обманчиво-празднично переливались на черной воде.
Из-за облаков вышла луна.
И Африкан увидел лодку, привязанную к берегу.
– Эй, есть тут кто? – крикнул Африкан.
Темнота вокруг не отозвалась.
Тогда Африкан спустился вниз, отвязал лодку. В ней лежали весла. Африкан достал купюру из кошелька, положил ее на берегу, придавив краешек камнем.
Затем оттолкнул лодку от берега, прыгнул в нее и, не совсем умело орудуя веслами, стал грести.
Он улыбался.
Он думал о Белле. О том, что существует еще какой-то Тимур, Африкан не вспоминал вовсе.
«Как интересно… Это я? Да, это я – черт знает как далеко от Москвы, плыву ночью по реке. Это я, и я – живу…»
Болели руки, спина, пот лил градом, но Африкан все-таки справился с этой задачей, доплыл до противоположного берега. Там выпрыгнул из лодки, привязал ее к корням какого-то дерева и пошел по узкой тропинке вверх.
К счастью, светила луна, а дорогу очень подробно объяснила тетка Беллы.
Силуэты домов. Одинокий фонарь. Где-то вдалеке залаяли собаки. Улица. Та самая. Заборы, заборы… Номер дома, тот самый.
Африкан, все так же улыбаясь, толкнул калитку рукой – не заперта. О, эта провинциальная простота и непринужденность нравов…
