Кристина решительно отогнала воспоминания и выдернула руку из руки Гарри.
– Гарри, что затеяла Соня? Давай будем откровенны друг с другом.
Гарри сразу неловко заерзал. Кристина догадалась, что ему не нравится, когда от него требуют конкретных утверждений.
– Я говорил тебе, что она слишком торопится. Дело в том, что она так обрадована, потому что… в общем, потому что я наконец свободен.
– Твоя жена умерла?
– Да, три месяца назад. Наверное, я бы об этом и не узнал, если бы она не поручила передать мне письма, которые я писал ей, когда ухаживал за ней. Ее поверенные переслали их мне – всю пачку, перевязанную розовой ленточкой. Для меня это стало большим сюрпризом, признаюсь тебе честно.
Кристине дико захотелось расхохотаться. Смех подкатил к горлу, и ей стоило большого труда сдержать его. Вот чудеса – Гарри исковеркал жене жизнь, начинал высмеивать ее, едва оказывался в обществе привлекательной женщины, и после этого она завещает ему его собственные письма! Кристина хорошо помнила его уловки. «Моя дорогая, я должен тебе кое-что сказать, нечто, что мне следовало рассказать тебе давным-давно. Но я не рассказал… и сейчас мне очень тяжело… чертовски тяжело… я не свободен… я женат… моя жена не дает мне развод». Надо же, вернуть перевязанную розовой ленточкой пачку писем старику, который позабыл, что когда-то писал их! А теперь он свободен и может снова жениться. Да, Соня хорошо спланировала свою месть. Ловко, очень ловко.
Кристина не отрицала, что со стороны все это выглядит счастливой случайностью. Соня никогда бы не согласилась вытаскивать Гарри из нищеты на собственные средства. Она никогда не любила тратить заработанные ею деньги на помощь бедным и безработным актерам, особенно тем, у которых не было будущего. А какое будущее есть у Гарри? И Соня тогда, и Кристина сейчас отлично понимали, что удача отвернулась от него, и Кристина подозревала, что Соня рассказала ему об их встрече в Мелчестере еще до того, как он выдал ей заранее заготовленную легенду о временных трудностях. Кристина живо представила, как Соня мурлыкающим голоском с придыханием говорит: «О, мой дорогой, она все еще обожает тебя. Когда я спросила про тебя, она покраснела, да, сильно покраснела, и я поняла, что нанесла ей болезненный удар в самое сердце, просто так, ради поддержания разговора, упомянув о тебе. Конечно, я сразу извинилась и сказала, что не знала, что это все еще может причинять ей боль. Но она любит тебя! Гарри, ты должен поехать к этой девочке, ты должен снова дать ей счастье».
Естественно, Соня не преминула сообщить ему новость о том, что теперь Кристина хорошо обеспечена. «Она сама рассказала мне. Она унаследовала очаровательный домик – в общем, думаю, ты знаешь, о каком доме я говорю, она там родилась. Кажется, называется «Четыре ивы». Она может прекрасно жить там до тех пор, пока старший сын ее брата не достигнет совершеннолетия. А еще он оставил ей деньги. Мой дорогой, она как сыр в масле катается и отлично выглядит, просто красавица. На вид ей не больше тридцати!»
Да, наверняка Соня расписала все в ярких красках, а остальное было уже делом техники. «Нет, мы обязательно устроим сюрприз дорогой Кристине. Будет так волнующе наблюдать за ее лицом. Она наверняка обрадуется». А о том, кого привезет с собой, Соня не предупредила ее из опасения нарваться на отказ.
– Я свободен, – повторил Гарри. – Ты понимаешь, что это значит, Кристина?
– А что это значит? – спросила Кристина.
Гарри поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. Он всегда был выше ее, и сейчас, глядя на него, Кристина не без содрогания вспомнила, как когда-то вставала на цыпочки, чтобы обнять его за шею.
– Я имею в виду, – напыщенно произнес он, – что теперь я могу попросить тебя, Кристина, стать моей женой.
Кристина рассмеялась. Просто не смогла удержаться. Смех получился непринужденным, легким, веселым. Отсмеявшись, она посмотрела на Гарри и рассмеялась снова.
– Извини, не сдержалась, – проговорила она. – Прости меня, Гарри, но почему-то это показалось мне ужасно забавным. После всего, что у нас было, после всех лет, что мы прожили вместе, и многих лет, что прожили раздельно, ты вдруг возвращаешься в Англию, без всякого предупреждения появляешься здесь и просишь меня выйти за тебя.
– Не вижу в этом ничего забавного, – рассердился Гарри.
А Кристина вспомнила, как в давние времена ей ничего не стоило задеть его гордость и ранить его чувство собственного достоинства.
– Гарри, ты хоть раз задавался вопросом, что произошло со мной после твоего отъезда?
– Естественно, задавался. – Он принялся ходить взад-вперед перед камином. – Я очень беспокоился за тебя, Кристина, уверяю тебя, но я же оставил тебе деньги.
– Ты оставил мне чек, – поправила Кристина. – Полагаю, ты даже не удосужился проверить, обналичили его или нет.
– Ты его не обналичила! – В его голосе слышалось изумление.
– Нет, я его порвала. – Произнеся эти слова, Кристина поняла, что сказала глупость.
Она вдруг взглянула на все произошедшее тогда с другой стороны. Горькая обида, терзавшая ее днями, месяцами и годами, неожиданно перестала что-либо значить. Теперь Кристина ясно увидела всю нелепость и мелочность своего поступка, когда из ложной гордости предпочла голодать, лишь бы не воспользоваться деньгами другой женщины.
– Ты его порвала, – тупо повторил Гарри. – Господь Всемогущий! На что же ты жила?
– Как-то изворачивалась, – ответила Кристина. – Но ты знаешь, что изворотливость никогда не была моей сильной стороной, поэтому жила я не очень хорошо.
Тон у Кристины был легкомысленным. Почему-то ей казалось, что не нужно рассказывать ему, как тяжело ей жилось. Он не поймет, так зачем воскрешать в памяти события тех длинных-длинных месяцев, когда ей хотелось одного – умереть, потому что она не могла жить без любимого, который бросил ее!
Гарри огляделся вокруг.
– Ну, судя по всему, сейчас у тебя дела идут нормально.
Кристина улыбнулась.
– Я переехала сюда чуть больше месяца назад.
– А где ты жила до этого? – Гарри задал этот вопрос, так как видел, что Кристина именно этого и ждет от него.
– Все так же изворачивалась.
До чего же часто она представляла, как выскажет Гарри все, что думает о нем, как расскажет о том, что ей пришлось пережить из-за его предательства, через какие страдания она была вынуждена пройти. Она хотела заставить его понять, до какой муки, до какой нищеты он ее довел. Были времена, когда она в безумном припадке жалости к самой себе порывалась записать свои воспоминания и посвятить их Гарри, чтобы он все прочитал, все понял и пожалел ее. И вот сейчас, когда у нее есть возможность все выложить ему и когда он готов слушать ее, ей просто нечего ему сказать. Более того, ей совсем не хочется, чтобы он знал, как сильно она переживала. Ей стыдно? Да, именно так. Ей стыдно, что она горько плакала из-за этого старого, обносившегося искателя приключений, который сейчас просит ее руки, потому что знает, что брак с ней обеспечит ему удобную кровать и четырехразовое питание до конца его дней. Это отвратительно, это ужасно и в то же время до нелепости забавно.
