– Вот же дьявольщина!!! — выругался Кураев-младший.
Но ничего не поделаешь — дела Cемьи превыше всего. И хотя умом он понимал, что никуда за день Дуняша со всеми ее чарующими прелестями не денется, стало чертовски обидно.
– Едем в офис, Марат Станиславович? — понимающе спросил Озеров.
– Да, Вань, — уже спокойнее ответил Марат.
В конце концов, может, удастся сразу или почти сразу свалить.
Хотя и сам понимал, что зашел на работу — залип на весь день. Так оно и произошло.
За время его отсутствия немало всего случилось. Кое-что не могло не радовать: они наконец получили документы на строительство собственного здания. Через пару лет можно будет забыть про аренду и самим стать арендодателями, да и имиджу личная высотка рядом с Садовым кольцом, да еще выполненная по проекту известного мексиканского архитектора, очень способствует. Но имелись и неприятные новости: вновь зашевелились старые недруги, у которых в свое время Кураевы сумели оттопырить лакомый госзаказ на девятизначную сумму. В итоге наметились терки с серьезными ментами: департаментом по борьбе с коррупцией в органах власти. Ничего фатального, но, как ни странно, в департаменте нашлись люди, которым «занести» оказалось невозможно. К счастью, имелись и стандартно мыслящие, так что в подобных условиях просто резко подскакивала цена вопроса. Однако с проблемой следовало разобраться очень аккуратно и предельно точно: противоборствующая сторона также обладала немалым финансовым и административным ресурсом.
Слово за слово, документ за документом — и Кураев-младший погрузился в родную стихию, уже не замечая бега времени и не вспоминая мягкие и сладкие Дуняшины округлости.
Работа ему, по большому счету, сильно нравилась. Это не академическая скука, куда его, оценив незаурядные мозги студента, пытался затянуть преподаватель экономики из Лондонской школы бизнеса, — здесь все живое. И даже то, что на этой работе иногда постреливают, не отталкивало юного Кураева, а возможно, добавляло ему дополнительного куража.
А что, если б Марат родился веков на пять раньше — с удовольствием пошел бы в флибустьеры!
Врагов — на рею, золото — в подвалы, женщин — в постель. Причем хотелось бы работать королевским флибустьером — с полной свободой действий против вражеских транспортов, но с некоей политической устойчивостью и желательно дворянством: папины идеи про бар и холопов легли в свое время на благодатную почву.
Так увлекся, что даже Дуняше не позвонил.
Вырвал его из рабочей суеты тот же, кто в нее вверг, — отец. Станислав Маратович проявился ближе к вечеру и мягко напомнил, что сегодня — его день рождения, и гости, пусть немногочисленные, приглашены.
Марат пристыженно отшутился — про именины отца, закрутившись в рабочей сутолоке, он просто забыл.
Обычно этот праздник отмечался многоступенчато: с министрами и генералами — в ближайшие выходные, с сослуживцами — послезавтра. Сегодня же собирались домашние и примкнувшие к ним. Примкнувших, сопровождающих Кураевых по жизни, насчитывались единицы: подруга матери, не без ее помощи повторившая успешный опыт вознесения по социальной лестнице; Маратов преподаватель кунг-фу, первым разглядевший в мальчишке скрытый талант бойца; однокурсник Станислава Маратовича, не особенно преуспевший в жизни, однако независтливый и умевший своей гитарой внести изюминку в любую вечеринку.
А еще пригласили Пифа, причем сразу оба Кураевых — и старший, и младший. Старший — потому что Станислав Маратович всегда последовательно исполнял свои принципы. Пиф должен был вырасти в замечательного доктора (он и сейчас уже почти стал им) и лечить всю кураевскую семью. Марат же пригласил бывшего одноклассника совсем по другой причине, может, даже не вполне осознанной.
Больше десяти лет они соперничали с Пифом, не очень сознаваясь в этом сами себе. Марат побеждал всегда — и в четвертом классе, и в десятом, и, наконец, тогда, когда окончательно увел единственную Пифову любовь. Он не жалел Пифа. Если все вдруг станут победителями, то кого они будут побеждать?
Но в том-то и дело, что если б Марат победил чисто и навсегда, то, скорее всего, он бы присоединился к отцовским идеям насчет семейного супердоктора, да еще бы постарался выделить страдальцу какой-нибудь утешительный приз.
На деле же получалось несколько иначе.
Пиф, несомненно, проигрывал. Марат его в свое время даже на свадьбу пригласил, чтобы поставить жирную точку. А уже ночью, перед тем как лечь с Дуняшей в постель, позвонил Пифу по какому-то малозначащему вопросу. Только для того, чтобы в конце разговора между делом вставить: извини, мол, брат, невеста зовет, не терпится ей.
Вроде вчистую продул Пиф свою любовь. Впору выбрасывать на канаты полотенце и искать иные душевные утешения. Ан нет, все время чувствует Марат за своей накачанной спиной хлипкое дыхание вечного соперника!
Не зря велел, не боясь показаться смешным, прослушивать Дунькин и Пифов телефоны. Не ощущал Марат Станиславович уверенности в главной своей победе. А поскольку был настоящим бойцом — то не уворачивался от опасности, а сам шел ей навстречу.
Домой ехал долго, продираясь по пробкам. Приехал последним — даже вечно опаздывающая Ирина Викторовна, мамина подруга, уже была тут, вон ее «Майбах» стоит, занял полгаража. Пиф тоже прибыл — Марат уловил его взгляд, брошенный сверху из окна гостиной: народ потихоньку садился за стол.
Слегка расстроенно глядел соперник — Кураев-младший повеселел и пошел с чемоданом переодеваться в их с Дуняшей комнату.
Управился быстро. Посмотрел на себя в большое зеркало — в нем целиком уместился бы человек любого роста — и остался вполне доволен увиденным. Стройный, без выпирающих мышц и бычьей шеи, но невысокая фигура вся устремлена вперед, а взгляд у всех отбивает охоту вставать на его пути. Ну, может, за исключением одного человека…
Марат брызнул на ладонь немножко дорогого одеколона — рецепт сделан хоть и не в Париже, однако для него лично. Пустяк, а приятно. Быстро протер щеки — Дунька поцелует, получит удовольствие. Ну все, можно идти.
А вот и она, легка на помине. Дуняша вошла в недлинном белом платьице, открывавшем красивые круглые коленки.
– Ты приехал? — удивилась она. — Станислав Маратович мне ничего не сказал.
– С утра еще, — объяснил Марат. — Папан меня в офис и запрятал, были срочные дела.
– Пошли быстрей, — сказала жена. — Там уже все сели. Я за подарком забежала.
Она подошла к шкафу и сняла с него красиво упакованный сверток. Подарок они покупали вместе, еще до командировки Марата. Серебряная пепельница ручной работы.
– Ну чего ты ждешь? — поторопила Дуняша.
Марата же словно околдовали. Что она с ним вытворяет! Увидел обнаженные ноги собственной жены, когда она потянулась за свертком, — и все! Желание — до потери сознания.
Он нежно дотронулся до Дуняшиной спины. Потом опустил руку ниже, залез под юбку, несильно захватив пальцами любимую плоть, вторую ладонь положил на грудь.
