– Не виляйте! – прикрикнул д’Артаньян. – Я не
намерен путаться в ваших увертках. Конечно, я не сразу узнал вас там, на
Сен-Жерменской ярмарке, но потом, когда пришел мой бывший сослуживец по роте,
все встало на свои места… Или вы будете говорить правду мне – или расскажете ее
чуть попозже, но уже другим…
– Послушайте, д’Артаньян… – сказал смертельно
бледный Пишегрю. – Мы же были друзьями, мы совершили вместе столько проказ
и пережили столько приключений…
– Короче!
– Что мне надо сделать, чтобы выбраться из этой истории
целым и невредимым?
– Я же сказал – быстренько рассказать мне все, без
утайки.
– Можно… Можно стаканчик вина?
– Пожалуй, – подумав, разрешил д’Артаньян. –
Только не увлекайтесь!
– Да вы же знаете, я могу выпить бочку безо всяких…
– Живее!
Пишегрю проворно схватил бутылку, налил себе стакан, осушил
его одним глотком и тут же налил второй.
– В глотке пересохло, – пояснил он с жалкой,
искательной улыбкой. – Когда тебя будят таким вот образом и пугают
Бастилией…
– Не пугают, а ясно обрисовывают будущее.
– Да, я понимаю… Влип, что называется… Д’Артаньян, я,
право, любил вас, как брата, но мне предложили заплатить немедленно.
– И во сколько же оценили мою голову? – брезгливо
поморщившись, спросил д’Артаньян.
– Двести пятьдесят пистолей…
– А за убийство девушки?
– Это за все сразу… Двести пятьдесят мне отдали сразу,
и еще столько же посулили заплатить, когда с вами и с ней будет покончено…
– Дешево же вас ценят, маркиз, – хмыкнул
д’Артаньян. – Итак, как все случилось?
– Помните англичанина, того, что вы не дали нам
прирезать в квартале Веррери? Не того труса, а второго, высокого такого,
решительного на вид, с орлиным носом…
– Конечно.
– Позавчера он подошел ко мне в «Голове сарацина» и
поздоровался как ни в чем не бывало. Не спрашивайте, как он меня разыскал, я и
сам не знаю… Я подумал было, он хочет посчитаться, но он сказал, что имеет ко
мне крайне заманчивое предложение, дал в качестве доказательства серьезности
своих намерений десять пистолей и попросил вечером прийти в один дом на улице
Вожирар…
– Дом под номером семьдесят пять? В ту– пичке?
– Вот именно.
– И вы…
– И я, поразмыслив как следует, пошел, – признался
Пишегрю убитым голосом. – Конечно, я все обдумал сначала… Но потом решил,
что тут нет никакой ловушки: не проще ли было проткнуть меня шпагой в
переулочках возле «Головы сарацина»? К тому же он дал задаток. В общем, я
решился и в условленный час постучался туда… Там уже ждал англичанин.
– Он был один?
– Нет, там были еще две женщины. Одну звали Мари, и она
изо всех сил пыталась притвориться особой простого звания, но я-то не первый
год живу в Париже! Я этот город и его жителей изучил как следует! Это была…
– Герцогиня де Шеврез, верно?
– Если вы все знаете сами, зачем…
– Продолжайте!
– В общем, я ее сразу узнал, – заторопился
Пишегрю. – Вторая… а вот вторая, пожалуй что, и впрямь из простых, хотя
весьма недурна собой и одета неплохо. Констанция, помнится…
– И далее?
– Англичанин спросил меня, зол ли я на вас до сих пор.
Я честно признался, что да. Тогда он без обиняков предложил с вами рассчитаться
– поскольку, как выяснилось, вы чем-то крепко насолили не только мне, но и ему…
Мы долго спорили…
– Долго торговались, хотели вы сказать, – поправил
д’Артаньян.
– Ну, знаете ли… Тут могут быть разные точки зрения.
Вообще-то, я не имел ничего против касавшегося вас поручения, благо мне
предстояло лишь найти исполнителей, а не самому браться за дело… Но когда
вскоре выяснилось, что речь идет еще и о вашей любовнице…
– Выбирайте выражения, черт возьми! – прорычал
д’Артаньян.
– Простите, тысячу раз простите… Когда речь зашла о
даме вашего сердца, даме из общества… О, Пишегрю все же не настолько подл! Мы
вновь долго спорили…
– Долго торговались…
– Ну да, да… В конце концов он меня убедил…
– Пятью сотнями пистолей, в два приема?
– Ну что поделать, д’Артаньян, что поделать… Я человек
бедный, из дома мне ничего не присылают уже давненько, жалованье в роте то и
дело задерживают, в последнее время мне чертовски не везло в карты, да и
малютка Мюзетта – словно бездонный колодец. Я прямо-таки обнищал и попал в
безвыходное положение…
Д’Артаньян усмехнулся:
– Еще немного, и я разрыдаюсь от жалости к вам…
– Да уж, мое положение…
– Хватит!
– Как хотите, как хотите! – воскликнул уже
совершенно раздавленный Пишегрю. – А дальше… Собственно говоря,
рассказывать особенно и нечего. Вы правы, это я был на Сен-Жерменской ярмарке –
хотел присмотреть за этими идиотами, чтобы не напутали чего…
– Где вы их отыскали?
– Ну, такого добра в Париже хватает… Что там долго
ходить – в кварталах Веррери, я там свой человек… Но они провалили дело… Я
решил во второй раз не иметь более дела с головорезами из окраинных трактиров и
– где были мои глаза! – связался с этим прохвостом де Невилетом…
– Рыбак рыбака видит издалека…
– Да не язвите вы, и без того тошно! Этот англичанин
мне непременно устроит выволочку – два промаха подряд…
– И денежки назад потребует, а? – спросил
д’Артаньян.
– Вот это уж вряд ли, – серьезно ответил
Пишегрю. – Хотел бы я видеть, как он с меня их стребует! Пойдет к
комиссару и скажет, что дал мне денег на двойное убийство, но я не выполнил
уговора, а потому он хочет через судейских получить денежки назад? Не смешите!
Я боюсь, что меня попросту проткнут насквозь, англичанин – человек решительный,
может нанять кого-то вроде…
– Вроде вас самого?
– Это-то меня и пугает… – признался Пишегрю сокрушенно. –
Черт возьми, я-то считал, что дельце простое и заработок легкий!
– Одного вы не учли, милейший, – сказал
гасконец. – Что имеете дело с д’Артаньяном…
– Да я теперь и сам понимаю… – смиренным голосом
отозвался совершенно укрощенный Пишегрю. – Вы не человек, а дьявол…
– Просто мне не нравится, когда меня пытаются убить,
вот и все, – сказал д’Артаньян. – А уж когда речь идет еще и о… Что
же мне с вами делать, Пишегрю?
– Д’Артаньян, я рассказал все честно и без утайки!
Неужели вы обманете?
– Разве я вам что-то обещал?
