– И вы… – у нее не было слов. – И вы
осмелились сюда явиться?! Шпион, предатель!
– Ну, это спорный вопрос, герцогиня, – сказал
гасконец в совершеннейшем присутствии духа, изящно поклонившись. –
Предатель – это тот, кто предает своих… А что до «шпиона» – я, клянусь честью,
вовсе и не собирался шпионить. Каюсь, я выдал себя за другого, но исключительно
для того, чтобы провести с вами ночь, и, если память мне не изменяет, меня
буквально за шиворот втянули в заговор, о котором я и не подозревал… Какое же
тут шпионство?
Прелестная Мари послала ему еще один уничтожающий взгляд, но
и сама уже успела понять, что это не производит особенного впечатления. На ее
очаровательном личике изобразилась прямо-таки детская обида, несколько
мгновений всерьез казалось, что из этих огромных глаз, бесстыжих и невинных
одновременно, брызнут слезы.
– Если вы не предатель и не шпион, то, безусловно,
последний идиот, – выдохнула она. – Болван, дурак набитый, чурбан,
деревенщина, дубина! Перед вами была ослепительная фортуна, вы могли взлететь
невероятно высоко… и на что вы это променяли? На благосклонный взгляд кардинала
и неуклюжие объятия этой белобрысой интриганки… Нечего сказать, хороша награда!
Могу спорить, в постели она ужасно добродетельна и скучна!
Д’Артаньян смотрел на нее с благожелательной улыбкой и
молчал. В конце концов она и сама замолчала, видя, что все ядовитые стрелы
летят мимо цели. Оглядела всех по очереди – непроницаемого де Варда, ухмылявшегося
во весь рот Каюзака, державшего одной рукой за шиворот Антуана, а другой его
достойного братца, и спросила совсем другим тоном, уже, скорее, рассудочным:
– Что все это значит? Как вы посмели сюда ворваться?
Антуан, скотина, зачем ты их пустил?
– Я ничего не мог поделать, хозяйка, – покаянно
просипел слуга. – Этот вот дворянин как сгреб меня за глотку, чуть не
задавил, я уж думал, конец пришел без покаяния…
– Великодушно прошу извинить, герцогиня, –
непринужденно сказал д’Артаньян. – Служба кардинала, увы. Нам стало
известно, что в вашем доме скрывается один подозрительный англичанин по имени
Винтер, замешанный в подстрекательстве сразу к нескольким убийствам…
– Подите к черту!
– Сдается мне, кое-кто попадет туда раньше меня… –
сказал д’Артаньян спокойно. – Я не шучу, герцогиня. Мы пришли арестовать
вашего посто– яльца…
– Нет у меня никаких постояльцев! Я вам не трактирщица!
– Мари… – укоризненно произнес гасконец. – Ну
зачем вы цепляетесь к словам? Нам нужен лорд Винтер, как его ни именуй… Или вы
хотите сказать, что никогда не слышали о таком?
– Да провалитесь вы! Как вы смеете меня допрашивать?
– Между прочим, дом окружен, – небрежно добавил
граф де Вард, очень громко, явно предполагая наличие поблизости кого-то
подслушиваю– щего.
Он был совершенно прав: д’Артаньян, глядя на знакомую дырку
в стене, проделанную острием его собственного толедского кинжала, уверился, что
ее сейчас закрывает то ли чей-то глаз, то ли чье-то ухо…
– Ах, вот как? – саркастически усмехнулась
герцогиня. – Уж не хотите ли вы увести меня в Бастилию? По какому праву?
– Мари… – поморщился д’Артаньян. – Вас мы
трогать не собираемся. А вот милейшему лорду Винтеру, боюсь, придется с нами
прогуляться до ближайшего полицейского комиссара. У нас есть свидетель, который
совершил убийство по наущению Винтера чуть ли не у меня на глазах… – и он
кивнул в сторону Франсуа, стоявшего с видом понурым и обреченным. – Да и
ваш слуга, доведись потолковать с ним задушевно, многое может поведать…
– Мерзавец! – выдохнула она, настолько
очаровательная в гневе, что у д’Артаньяна защемило сердце от непонятной
тоски. – Гасконский нищеброд! Дурак набитый! Провалить такое предприятие
из-за совершеннейших глупостей… Достаточно было протянуть руку… Ну погоди, я
тебе отплачу сторицей! Ты еще будешь валяться в уличной канаве с полуфутом
железа в спине… но сначала я доберусь до твоей маленькой паршивки… О, я из нее
сделаю последнюю шлюху, каких даже парижские бордели не видели… и у тебя еще
будет время на нее полюбоваться в новом качестве, прежде чем с тобой самим
будет покончено…
Кровь бросилась гасконцу в лицо, но он произнес насколько
мог спокойно:
– Я бы категорически не советовал вам, Мари, претворять
эти мысли в жизнь. Есть ситуации, когда не делают различия меж мужчиной и
женщиной – в том случае, если женщина начинает играть в мужские забавы…
Послушайте, бросим это глупое препирательство. Я повторяю: мы пришли, чтобы
арестовать убийцу…
– Вы уверены, господа, что в этом доме есть
убийца? – раздался веселый, даже чуточку насмешливый голос.
В дверном проеме стоял герцог Орлеанский, глядя на них без
всякого страха – и даже, кажется, без злости, что было довольно-таки странно,
учитывая последние бурные события.
– Тьфу ты, – пробормотал Каюзак. – Брат
короля…
Однако своих пленников он и не подумал выпустить, держа их
за воротники с прежней цепкостью.
– Отрадно видеть, что моя скромная особа известна даже
простым гвардейцам нашего несравненного кардинала, – сказал с улыбкой на
губах герцог Орлеанский, сделав пару шагов в их сторону мягкой кошачьей походкой. –
Вы так шумели, господа, что я невольно оказался посвящен во все происходящее…
Неужели здесь и в самом деле прячется убийца? Как занимательно! Кто же он, если
это не секрет государственной важности?
– Лорд Винтер, – мрачно сказал д’Артаньян.
– Мой английский друг?! Право, шевалье, вы шутите!
– И не думаю, ваше высочество.
– Кого же он убил?
– Сказать по чести, сам он никого не убивал, –
сказал д’Артаньян, мучительно пытаясь догадаться, какие еще сюрпризы сулит
появление нового действующего лица. – Но по его приказу уже убит один
человек, и то, что другой остался в живых – отнюдь не заслуга вашего, как вы
изволите выражаться, английского друга… У нас есть свидетели…
– В самом деле? – произнес герцог с наигранным
удивлением. – Это что, вот эти рожи? А ну-ка, дайте присмотреться… Клянусь
собакой святого Рока, где-то я уже видел эту продувную рожу… Ну да, так и есть!
Нечего сказать, хорош свидетель! Да ведь это он, я теперь совершенно уверен,
срезал у меня позавчера кошелек на Новом мосту! Ах ты, бестия!
Д’Артаньян, чуя неладное, кинулся вперед, но опоздал,
потратив несколько драгоценных мгновений на то, чтобы обогнуть огромный дубовый
стол.
Герцогу этого времени хватило. Его шпага, молниеносно
вылетев из ножен, сделала отточенный выпад – и покрытое дымящейся кровью острие
чуть ли не на фут вышло из спины Франсуа, испустившего отчаянный вопль.
– Ага! – воскликнул герцог, отпрыгивая назад по
всем правилам фехтовального искусства. – Оленя ранили стрелой!
Он нанес второй удар, столь же меткий и безжалостный, небрежно
вытер шпагу концом свисающей со стола скатерти и шутливо отсалютовал ею
уронившему руки д’Артаньяну, после чего преспокойно вложил в ножны и встал в
прежней ленивой позе, скрестив руки на груди.
