Однако на лице герцогини он не увидел ни особого злорадства,
ни готовности к бою – скорее уж она смотрела выжидательно своими прекрасными
карими глазами: она была очаровательна, даже теперь, когда оказалась лютым
врагом…
– Ну что же? – спросила герцогиня де Шеврез со
своей обычной насмешливостью. – Вы еще долго намерены меня разглядывать,
как неотесанный провинциал?
– Герцогиня, я впервые вижу вас в роли
герцогини, – сказал д’Артаньян чистую правду. – В вашем настоящем
обличье. Без всяких белошвеек и обитательниц уединенных домиков на окраине
Парижа…
– И каковы же впечатления? – прищурилась она.
– Вы великолепны, – сказал он. – И прекрасно
это знаете.
– Хорошее начало. Можно выразиться,
многообещающее. – Она выпрямилась, изящно причесанная, в достойном
герцогини платье, сиявшая блеском самоцветов. – Мне обязательно
раздеваться или достаточно будет, если я прилягу на это канапе, а вы задерете
подол и расшнуруете корсаж?
В ее вопросе не было ни тени насмешки – одна деловитость.
– Вы неисправимы, герцогиня…
– А разве вам этого не хочется, Шарль? –
проворковала она невероятно пленительным голосом, словно те мифологические
птицы, что совращали мифологического же древнего грека по имени, кажется, Отис
Сей, о котором д’Артаньян краем уха слышал. – Бога ради, только не
вздумайте возражать. Вы уже самозабвенно насилуете меня глазами… Разве
неправда?
– Правда, – сказал он угрюмо. – Ну что
поделать, если при виде вас всякий нормальный мужчина испытывает… Даже если он
любит другую и удручен… Но в чем тут ваша заслуга? Это все при– рода…
– А какая разница? Ну что, мне прилечь?
– Нет, – сказал он хрипло.
– Вот как? – Она подняла брови, похожие на
ласточкины крылья. – А мне-то показалось, что вы пришли каяться, просить
прощения и сказать, что вы хотите возобновить прежние отношения…
– Вы только оттого меня впустили, что так думаете?
– Ну почему же, – сказала герцогиня
безмятежно. – Мне просто стало интересно. Было время, когда я сгоряча
готова была вас убить, но у меня отходчивый характер… И я вовремя опомнилась.
– Вот как? – саркастически усмехнулся
д’Артаньян. – Меня дважды пыталась отравить Констанция Бонасье – перед
самой моей поездкой в Англию и не далее как сегодня утром. Я полагал, вы к
этому приложили руку…
– Я?! Нет, вы действительно в это верите? Милый Шарль,
яды – совершенно не в моем стиле. Не люблю эти итальянские штучки. Не стану
скрывать, я говорила парочке любовников, что с превеликой охотой принесла бы
цветы на вашу могилу… но, говорю вам, вовремя опомнилась!
– Я не шучу. Констанция дважды пыталась меня отравить.
– Серьезно?
– Слово дворянина.
– В таком случае даю вам слово, что это не я… Не мой
стиль.
«А ведь я ей, пожалуй, верю, – несколько оторопело
подумал д’Артаньян. – Я ее уже немного знаю – насколько мужчина может
знать женщину, особенно такую, – и что-то подсказывает: она не врет…»
– Бедненький! Вас, значит, пытались отравить? Наша
крошка Констанция иногда бывает ужасно сердитой… Чем вы ей насолили? Может, в
постельку с ней лечь отказались? Ну, тогда я ее понимаю… Дворянина, отвергшего
любовь красавицы, только травить и следует…
– Я говорю совершенно серьезно, Мари.
– Да я верю, верю! Значит, вы решили, что это я… Фи,
какие пошлости! Хорошо еще, что у меня не хватает духу на вас сердиться. У меня
есть свои маленькие слабости, Шарль, и одна из них – вы. Знаете, иные
коллекционируют старые медали и монеты, еще какую-то рухлядь… Ну, а я
коллекционирую любовников. И не просто вульгарных самцов с устрашающими
причиндалами и умением ими пользоваться – нет, я чуточку умнее. Я
коллекционирую людей незаурядных. А вы в свое время оказали на меня
неизгладимое впечатление этой вашей проделкой – выдав себя за другого, не
просто поимели вволю бедную доверчивую женщину, но еще и впутались в
серьезнейший заговор. Вот только потом повели себя совершеннейшим идиотом… Но я
все же не теряю надежды, что вы одумаетесь. И безрассудно было бы в этих
условиях своими руками уничтожать один из ценных предметов коллекции… Я ничего
подобного Констанции не поручала. Для меня вообще стало новостью, что она умеет
пользоваться ядами…
– Кто в таком случае? Королева?
– Не думаю. Опять-таки это не стиль Анны. В конце-то
концов… У Констанции могли быть и собственные мотивы, правда?
– Вы с ней спали? – спросил д’Артаньян.
– Фу, как грубо и совершенно по-мужлански… Каюсь, я с
ней позволила себе немного позабавиться… Вы ревнуете? – добавила она с
надеждой.
– А с королевой у нее не было случаев… немного
позабавиться?
– Ну и что, если так? Шарль, вы же нормальный мужчина.
Как по-вашему, неужели молодая, темпераментная, здоровая женщина не имеет права
позабавиться на стороне, если ее муж совершенно ею пренебрегает? Причем
вдобавок даже не изменяет с другими – а просто погряз в самом пошлом
целомудрии…
– Теперь многое начинает складываться в ясную
картину… – удовлетворенно сказал д’Арта– ньян.
– Что вы имеете в виду?
– Вы знаете, что Констанцию десять лет назад заклеймили
в Венеции тамошним клеймом? На плече?
– Господи, откуда? За что?
– За то, что она была любовницей одного знатного
отравителя – и вдобавок его прилежной ученицей, участвовавшей в нескольких
убийствах? Вы знаете, что она за последние десять лет отравила несколько
человек во Франции и Англии – а может, где-нибудь еще – ради заработка? Вы
знаете, что она, собственно, не имеет права на фамилию Бонасье, поскольку к
моменту брака с галантерейщиком уже была замужем самым законным образом? Но
сбежала от мужа, когда ей не удалось отравить и его?
– Боже мой, Шарль, что за напраслину вы возвели на
бедную девочку… Неужели вы так настроены против человека только за то, что он
из простого народа?
– Кто? – усмехнулся д’Артаньян. – Констанция,
она же Камилла? Она из дворян, пусть и захудалых, ее настоящее имя – Камилла де
Бейль, а по первому мужу она носит титул графини…
– Шарль, вы меня поражаете!
– И тем не менее, все это – чистая правда.
– Ну и что? Мало ли какие грешки у кого водятся за
душой…
– Грешки?
– А вы что – святой отшельник, что так легко осуждаете
других? Каким боком вас это касается?
– Я же говорил: она дважды пыталась отравить и меня. А
сегодня утром по ее поручению похитили Анну Винтер и увезли в неизвестном
направлении…
– Ах, вот оно что! – герцогиня метнула на него
сердитый взгляд. – Я-то, дуреха, решила, что вы все осознали,
истосковались по моим объятиям и пришли мириться… А вы, оказывается, ищете свою
синеглазую куклу?
