Окна кабинета выходили во двор, и в какой-то момент Косте
послышался некий странный шум за окном. Сначала он не придал ему значения, но,
против воли, начал прислушиваться, а потом, отложив кинжал в сторону, подошел к
окну. Темень во дворе была страшная, так что неудивительно, что ничего он не
разглядел. Однако, подумав немного, распахнул окно и выглянул во двор. Квартира
располагалась на втором этаже, прямо под окнами кабинета росла столетняя
ветвистая липа, и на ней сейчас сидел огромный ворон. Причем так близко, что
Костя вполне мог коснуться его рукой. Но глупая птица отнюдь не испугалась
близости человека и продолжала сидеть себе как ни в чем не бывало, а потом
протяжно каркнула…
— Ну, вот, — вздохнула я. — Опять
птичка-вещунья появилась.
И в самом деле, как же без нее? Однако то, что прапрадед мой
при виде птицы почувствовал себя крайне неуютно, было мне понятно. Если честно,
сегодня утром я тоже чувствовала себя не в своей тарелке, заприметив каркушу, и
примерно те же беспокойные мысли посетили и меня, хотя я человек не суеверный
и, как мне всегда казалось, до мистики не охочий. То есть я не против
посмотреть по телику что-нибудь страшненькое, но по-настоящему историями про
демонов меня испугать невозможно, потому что как бы круто ни завернул сюжет
сценарист, я пребываю в твердой убежденности, что все это глупые сказки, и,
насмотревшись подобных фильмов, не вздрагиваю нервно под одеялом, прислушиваясь
к шорохам за окном.
Я-то не вздрагиваю, а вот Костя вздрогнул, и взгляд, которым
его одарил ворон, показался ему вполне осмысленным. У него даже кольнула мысль,
что тот за ним следит.
Ладно, простим человеку его фантазии, сто лет назад люди
были более впечатлительны, они еще слыхом не слыхивали об Освенциме, атомной
бомбе и Чернобыле и даже не догадывались, что самый опасный враг человека — он
сам.
В общем. Костя продолжал таращиться на ворона, а тот на
него, плавно передвигаясь по ветке. И продолжалось сие до тех самых пор, пока
Костя не понял, что ситуация невыносимо глупая, и не закрыл окно в крайней на
себя досаде. Хотя вполне мог швырнуть в птицу чем-то тяжелым. Должно быть,
такая мысль просто не пришла ему в голову.
Костя вернулся к столу, завернул кинжал в тряпку и запер в
верхнем ящике. Вдруг подумал про себя: надо бы сказать экономке, чтобы повесила
в кабинете шторы на окна, хотя ранее он прекрасно обходился без оных. И перед
тем как отправиться спать, подробнейшим образом занес в дневник все события
этого дня. Судя по всему, на это у него ушло много времени. Наконец Костя
отложил дневник в сторону и лег в постель.
У молодого человека сон должен быть крепкий, а тут еще
усталость и волнение дня… Я бы не удивилась, если бы мой прапрадед спал в ту
ночь как убитый. Но.., заснуть-то он заснул, но ненадолго. Потому что среди
ночи проснулся не просто так, а от кошмара. Что конкретно ему приснилось, он
сообщить не пожелал, но сон был напрямую связан с последними событиями (может, снился
ему все тот же ворон, а может, кое-что и похуже), и первой его мыслью, когда он
в темноте открыл глаза, была мысль о кинжале, точнее о том, что он дурака
свалял, оставив его в кабинете. Надо было взять его с собой или устроиться на
ночлег на кабинетном диване.
Костя торопливо поднялся, настороженно прислушиваясь. В доме
царила тишина, и он совсем было собрался вновь юркнуть под одеяло, но тут ушей
его коснулся странный шорох (разумеется, странный, ибо в том состоянии, в
котором Костя находился, по-другому и быть не могло). Набросив халат. Костя
решил заглянуть в кабинет, но слегка задержался, в темноте пытаясь найти
оружие. Обычно револьвер его лежал в бельевом шкафу, являясь бесполезной
игрушкой — стрелять из него Костя не умел и даже слегка револьвера побаивался,
но револьвер был подарком брата, и Костя, перебираясь в губернию, захватил его
с собой. (Насколько я помню, в те времена была мода на оружие, экзальтированные
дамочки таскали в сумочках «браунинги», а студенты стрелялись из-за несчастной
любви.) Зажигать свет Костя почему-то не стал, а в темноте поиски заняли
довольно много времени. Наконец он нашел то, что искал, и направился в кабинет.
И когда толкнул дверь, услышал, как в кабинете звякнуло оконное стекло. Далее
все было как в классическом триллере. Костя ворвался в кабинет, который тонул
во мраке, быстро огляделся и прошел к окну. Окно было чуть приоткрыто и тихо
поскрипывало от ночного ветерка. Рама оказалась взломанной. Костя распахнул обе
створки, и тут.., что-то огромное, черное, раскинув крылья, шарахнулось с
ветки. Костя услышал глухой удар, а в следующий момент грохнул выстрел, и Костя
не сразу понял, что стрелял он сам. Как на грех, ночь выдалась безлунная и до
того темная, что разглядеть, что происходит внизу, не было никакой возможности.
Костя лишь слышал шаги да чье-то прерывистое дыхание.
Выстрел наделал много шума. Сначала прибежал дворник, потом
блюститель порядка, окна в соседних домах пооткрывались. Люди спросонья не
могли понять, в чем дело. Крики, шум, кто-то заорал «пожар», и началось
форменное безумие.
Костя между тем уже пришел в себя, зажег в кабинете свет и
кинулся к столу. Нечего и говорить, что кинжала на месте не оказалось. Верхний
ящик был взломан, выдвинут, и в нем лежала лишь тряпица, в которую Костя
завернул кинжал…
— Да… — сказала я громко, дочитав дневник до этого
места и поскребла затылок. Выходит, кинжал в самом деле был кому-то очень
нужен. Так нужен, что человек пошел на отчаянный шаг: забрался в квартиру
заместителя прокурора, взломал ящик и свистнул вещдок…
И в наше время разговоров бы о подобном происшествии надолго
хватило, а тогда о случившемся мгновенно узнал весь город. Утром, когда
рассвело, приступили к осмотру места преступления. И тут уж фантазии о
здоровенной вороне пришлось оставить, на мягкой земле обнаружили под кабинетным
окном отпечаток ноги, вполне человеческой, а на кусте сирени, что росла по
соседству, кровь. Костя хоть и был никудышным стрелком, но, видимо, пуля,
выпущенная из его оружия, достала-таки злоумышленника. Косте пришлось отвечать
на множество вопросов, и чувствовал он себя хуже некуда. Кинжал исчез, и
молодой человек был уверен, что он вернулся к прежним хозяевам, то есть в
монастырь.
Его рассуждения показались мне здравыми. Кстати, человека в
черном, при известном воображении, вполне можно принять за гигантскую ворону, а
широкие рукава сутаны — за крылья. Вот только сама мысль о грабителе-монахе… А
собственно, почему бы и нет? Если люди решаются на убийство, ограбление для них
— плевое дело.
О своих соображениях Костя помалкивал, потому что к тому
моменту в заговоре уже подозревал практически всех, от губернатора до дворника,
который, по его словам, не спал всю ночь и никого во дворе не заметил. След на
земле и кровь явно его словам противоречили. Скорее всего, мужик тихо-мирно спал
и проснулся от выстрела. А со двора можно было уйти через боковую калитку,
которая выходила к реке.
