— Марина Сергеевна, — подсказал Прохоров. —
Или Людмила.
— Ну, я Людмила, — пожала она плечами.
— Овчинникова? — кашлянула я.
— Теперь Соколова, а до замужества была Овчинниковой.
Мама тоже второй раз замуж вышла, и теперь у нее другая фамилия. А вы,
собственно, кто?
— Я — Белосельская Ярослава Анатольевна, —
заволновалась я. — Не знаю, говорит ли вам что-нибудь моя фамилия. Мой
отец был дружен с вашим отцом и…
— Втравил его в глупую авантюру. В результате отец
погиб, а мне выпало счастье жить с придурком-отчимом. Я не хотела вас
обидеть, — вздохнула она. — Мои родители к тому времени уже
развелись, просто я очень любила отца, и эта история не дает мне покоя до сих
пор. Мама, кстати, тоже переживает. Знаете, вчера неожиданно сказала: «Уж хоть
бы похоронить его, все как-то легче было бы».
— Я.., я не поняла, что вы имеете в виду? —
растерялась я. — То есть что, имела в виду ваша мама? Она что, не была на
его похоронах?
Теперь и женщина ничего не понимала, стояла, вытаращив
глаза, пока, наконец, не произнесла:
— Какие же могут быть похороны, если их до сих пор не
нашли?
— Кого?
— Моего отца, естественно. И вашего. Все трое исчезли в
одну ночь, и больше их никто не видел, ни живых, ни мертвых.
— Вы ошибаетесь. Труп моего отца был найден через пять
лет, его похоронили на сельском кладбище. Я это помню, хотя мне было всего
шесть лет.
— Странно, — пожала плечами Людмила в глубокой
задумчивости. — Почему же нам ничего не сообщили? — И еще раз
повторила:
— Странно. — Затем схватила телефон и принялась
куда-то звонить. Я стояла рядом, не зная, что делать. — Мама, —
заговорила Людмила в трубку, — ты знаешь, что Белосельского похоронили?
Да, того самого. Нет, давно. Его нашли через пять лет… Мама впервые об этом
слышит, — сказала женщина мне. — Очень странно. Они должны были нам
сообщить. Хотя.., моего отца ведь там не было? Не было, да? Тогда бы нам
непременно сообщили, я же его дочь? Просто невероятно, — покачала она
головой.
Если честно, разговор произвел на меня сильнейшее
впечатление. Под ложечкой противно засосало, и странные мысли полезли в голову.
А еще было ощущение, что я на пороге страшной тайны, и ее разгадка вряд ли
станет радостной для меня. Я торопливо простилась с женщиной, забыв спросить,
не сохранились ли после ее отца какие-то бумаги.
— Вы очень взволнованы, — косясь на меня, сказал
Прохоров. — Чем вас так поразили ее слова?
— Не знаю, — честно ответила я. — Но чувство
какое-то.., странное.
Он кивнул и сказал, вроде бы желая меня успокоить:
— Прошло пять лет, в милиции просто никто о них не
вспомнил, ведь нашли только вашего отца.
— Да, возможно, — кивнула я, но почему-то
спокойнее мне не стало.
— Не возражаете, если я отвезу вас домой? Думаю, на
сегодня достаточно поисков, все-таки следует проявлять осторожность.
Я молча кивнула, пребывая в том состоянии, когда проще согласиться,
чем спорить, хотя была уверена, что встретиться с Разиным еще раз все-таки
необходимо.
* * *
Через полчаса мы были в квартире Прохорова.
— Отдыхайте, — предложил он, — а я заскочу в
магазин.
— Почему бы… — начала я и махнула рукой:
— Поступайте как знаете.
Он немного замешкался:
— Я хотел бы получить список необходимых вам вещей.
— По-моему, проще заехать ко мне на квартиру.
Он закатил глаза, а я покаянно вздохнула и согласилась:
— Хорошо, сейчас напишу.
На составление списка у меня ушло довольно много времени.
Марк Сергеевич молча сидел за барной стойкой, потягивал боржоми и никак своего
неудовольствия не демонстрировал.
— Вот, — протянула я список, отводя взгляд.
— Спасибо, — ответил он с таким видом, точно я
оказала ему величайшую услугу.
Я заподозрила издевку, но он уже направился к входной двери,
и я сочла за благо никак не реагировать.
Дождавшись, когда он уйдет, я позвонила Ане, а потом
принялась готовить обед. Прохоров вернулся через два часа.
— Я думал, эмансипированные женщины не стоят дважды в
день у плиты, и заехал в ресторан, — сказал он, бросая пакеты в кухне.
— Значит, вы уже обедали?
— Это было бы невежливо по отношению к вам.
— Спасибо, но я бы пережила.
— Послушайте, чем я вам так неприятен? —
возмутился он.
— Вовсе нет.
— Тогда почему вы постоянно ищете повод для стычки?
— Мне казалось, это я вас раздражаю.
Данное замечание он предпочел оставить без ответа и стал
сервировать стол. Мы сели обедать друг против друга, он взглянул на меня
исподлобья и спросил:
— Как себя чувствует ваша подруга?
— Нормально. Я звонила ей недавно. — Он кивнул, а
я, после некоторых размышлений, поинтересовалась:
— Мое присутствие здесь не вызовет вопросов у ваших
знакомых?
— Им об этом знать ни к чему. Домработницу я отправил в
отпуск.
— Вдруг кто-нибудь решит вас навестить, — не
сдавалась я.
— Если таким образом вы пытаетесь выяснить, есть ли у
меня постоянная девушка, могу ответить — нет.
— Конечно, у вас же есть Машка, — не удержалась я.
— Спасибо, что напомнили. Птиц надо покормить.
Он поднялся и ушел, а я покачала головой. Выходит, я опять
вредничаю. Странное дело: это совсем не в моем характере. Должно быть, Прохоров
действует на меня как-то по-особенному.
Он вскоре вернулся и занял свое место. Когда мы закончили
обедать, он убрал посуду в посудомоечную машину, а я занялась привезенными
вещами, отправившись в отведенную мне комнату. Все было куплено строго по
списку. Вещи я убрала в шкаф и села в кресло, гадая, что мне теперь делать. В
кои-то веки выдалось свободное время, но и его с пользой не проведешь. Я
выглянула из комнаты — Марк Сергеевич в кухне пил кофе, просматривая газеты.
