— Допустим. И что? Он скажет, что не имеет к краже никакого
отношения. Наберитесь терпения, дорогая. В конце концов, мы хоть одну загадку
да отгадаем при помощи этих типов.
Что он имел в виду, я уточнять не стала. Если честно,
разговаривать не хотелось, а тревожное чувство все нарастало, и вместе с
тревогой пришел страх. Страх чего-то такого, чему я не знала названия. До
темноты мы пробыли на реке. Сидели на берегу и по большей части молчали. Когда
от воды потянуло сыростью, Прохоров снял пиджак, набросил его мне на плечи и
обнял меня. Я не возражала. Я чувствовала тепло его тела, смотрела на небо и
вдруг подумала, что в другое время была бы счастлива сидеть вот так с ним
рядом, ни о чем не думая и никуда не спеша.
В деревне погасли огни, кроме фонарей вдоль дороги. Было
тихо, пока где-то вдруг не начинала лаять собака, и ей тут же вторила другая,
третья. А потом опять настала тишина.
— Нам пора, — шепнул Марк Сергеевич, и мы
направились к магазину.
Прохоров был уверен: если парни появятся, то изберут дорогу
вдоль реки, чтобы не привлекать к себе внимания.
Темная тень возникла у моста через реку. Она двигалась, и я
поняла, что вижу уже знакомый джип.
— Не спешите, — удержал меня за руку Прохоров.
Джип медленно лез в гору, выключив фары. Предосторожность
совершенно излишняя — звук работающего мотора в тишине разносился далеко.
Правда, невозможно было понять, откуда идет этот звук.
Через пролом в стене мы вошли на кладбище. Здесь было темно,
идти приходилось на ощупь. С той стороны, где была могила отца, до нас
донеслась какая-то возня, потом на мгновение мелькнул свет фонаря.
— Что они там делают? — прошептала я.
Прохоров сделал мне знак молчать, потом наклонился и тихо
сказал в самое ухо:
— Раскапывают могилу.
В первое мгновение я решила, что он в очередной раз неудачно
пошутил. Потом поняла, что Прохоров вовсе не шутит. В самом деле, что еще могли
здесь делать эти типы?
— Они что, рехнулись? — все-таки сказала я.
— Тихо, дорогая, не спешите.
А я вдруг вспомнила, что он говорил о загадке, которую
собирался отгадать. И холод пополз по моему телу от ног к груди, заставляя
нервно ежиться. Время шло, я пыталась думать о звездах, о Прохорове, о чем
угодно, только не о том, что сейчас происходило. Меня пугал даже не сам факт
того, что какие-то сумасшедшие явились ночью на кладбище, чтобы разрыть могилу,
меня пугало то, что Прохоров назвал загадкой, потому что я уже догадывалась,
предчувствовала, что он имел в виду. И оттого, что я вынуждена была участвовать
во всем этом, ужас лишь нарастал.
— Наконец-то! — услышала я возглас и вздрогнула от
неожиданности, а Прохоров сжал мою руку.
Другой парень нервно пискнул:
— Тихо ты…
Глухой стук, а вслед за тем:
— Ни хрена себе… — На сей раз восклицание прозвучало
довольно громко.
— Ждите здесь, — шепнул мне Прохоров и быстро
пошел вперед, лавируя между могил.
— Не могу назвать эту ночь доброй, застав вас за таким
занятием, — громко сказал он.
Парни, должно быть, опешили от неожиданности. Наконец один
из них буркнул: «Вот черт…», а я подумала, что Марк Сергеевич, должно быть, с
ума сошел, их там по меньшей мере трое, а он один.., и приготовилась бежать в
деревню и орать «помогите!». Но мои таланты остались невостребованными.
— Не могли бы вы сказать, что надеялись здесь
найти? — ласково спросил Прохоров.
— К примеру, труп, — фыркнул парень. — А
могилка-то пустая. Одни камешки. И ты ментов не вызвал, а с нами базаришь.
Значит, есть причина.
— Моя причина вас не касается.
— А может, ты нас уже опередил? — зло
поинтересовался другой парень, внезапно обретя голос.
— Может, — спокойно ответил Прохоров. — А
теперь будьте добры привести здесь все в порядок, иначе в самом деле придется
отправить вас в милицию.
— А ты не боишься… — начал один из парней, но Прохоров
перебил:
— Если бы я боялся, то не стоял бы здесь, это
во-первых. А во-вторых, вы что, серьезно решили, что я не подготовился к
встрече?
Разговоры прекратились, я слышала лишь сопение да звук, с
которым падала в яму земля. И боялась лишь одного: что упаду в обморок. Но
происходящее было до того нелепым, превышающим даже самые буйные фантазии, что
мозг отказывался его воспринимать, и до обморока не дошло. Прохоров стоял,
облокотившись на ограду, и наблюдал за парнями, а те работали сноровисто, как
видно, желая поскорее убраться отсюда. Не знаю, сколько прошло времени, для
меня целая вечность, наконец парни, буркнув: «Пока», направились к пролому в
стене, неся что-то в руках. Я не сразу сообразила, что это лопаты, а вслед за
тем ко мне приблизился Прохоров.
— Идемте, — сказал он отрывисто и взял меня за
руку.
Через несколько минут мы оказались в машине. Прохоров завел
мотор и опять как-то странно посмотрел на меня:
— Чего вы молчите? — спросила я. Он не
ответил. — Тела моего отца там нет. И именно это вы хотели выяснить?
Он со вздохом посмотрел на меня.
— Я ведь уже не раз вам говорил, что самое простое
решение не всегда самое верное. Вот и сейчас: не спешите…
— Я не понимаю, что происходит, — жалобно сказала
я, не выдержала и заревела.
— Господин Мухин, насмотревшись детективов, решил, что
кинжалы кто-то из родственников вашего отца спрятал в его могиле. Похоронил
тайну, одним словом. Чушь, но людям и не такое приходит в голову.
— Почему вы думаете, что парни — люди Мухина?
— Просто предположение, — пожал он плечами. —
Уверен, в ближайшее время мы все узнаем.
— Но… Почему вы не сообщили в милицию? Ведь вы
догадывались о том, что произойдет?
— Причин несколько, — нахмурился мой
спутник. — Вы ведь не горите желанием объяснять, почему вместо захоронения
там оказались камни? — Только я собралась возразить, как он продолжил:
— К тому же Мухин не тот человек, кто нам нужен.
— Не тот, кто нам нужен? — переспросила я.
Прохоров взглянул на меня с сожалением, достал носовой
платок и протянул мне:
