— Надо же. — Он сделал глоток. — Женщина или мужчина?
— Никто. Я же сказала, там никого не было.
— Я имею в виду, кто попросил тебя к телефону и не захотел говорить? — Кристоф посмотрел прямо в глаза Пауле.
Девушка удивленно открыла рот. Вопрос явно сбил ее с толку.
— А, понятно. — Она провела рукой по волосам. — Я не спросила.
— Может, нам просто показалось, что назвали твое имя? — предположил Лукас.
Кристоф был уверен, что видел в глазах друга раздражение.
— Да, — сказал он. — Мы все ошиблись. Сегодня действительно какой-то странный день, полный загадок.
— А я рада, что ничего не стряслось, — сказала Санди, отодвигая стул. — Извините. Пойду поздороваюсь со знакомыми из агентства. Если я не подойду, они сами подсядут. Не хочу, чтобы вам мешали. — Она чмокнула Лукаса в щеку и направилась к большой шумной компании за соседним столиком. Через несколько секунд она вернулась и обратилась к Петеру: — Они хотят с тобой познакомиться. Репутация бежит впереди тебя. Лукас, не мог бы и ты подойти? Буквально на несколько минут. Не будем мешать Пауле и Кристофу.
Петер быстро встал. Лукас колебался, но не долго.
— Конечно. Ребята, я скоро вернусь. — Он бросил на Кристофа многозначительный взгляд, который было просто невозможно не понять.
Кристоф поднял бокал, предлагая выпить, и улыбнулся. Он должен использовать каждую, пусть самую маленькую, возможность перевести разговор в интересующее его русло.
Он подождал немного, чтобы убедиться, что Лукас их не услышит.
— Так чем, говоришь, занимается твой отец?
Глаза Паулы растерянно забегали. Разнообразные и неожиданные вопросы должны выбить ее из колеи и заставить ошибиться. Ошибка. Если только она не способна все предусмотреть.
— Твой отец… — настаивал Кристоф.
— Папа был ювелиром.
Он даже не знал, на что рассчитывал, но явно не на такой ответ. Согласно его представлениям, Майкл Ренфру должен был скрывать свою причастность ко всему, что связано с ювелирным делом. Кристоф кашлянул.
— У него был свой бизнес? Это требует большого капитала.
— Да. В Нью-Джерси. Он был талантливым мастером, и дела шли хорошо. — Голос стал напряженным.
— Ты сказала «был». Он отошел от дел? — Кристоф заметил выражение ее лица и возненавидел себя за то, что делает. Если бы не обстоятельства, он не допустил бы даже мысли, чтобы причинить человеку боль.
— Отец умер чуть больше года назад. Сейчас четырнадцатый месяц.
Проклятье! В глазах Паулы появились слезы. Как он мог! Надо уметь сострадать чужому горю, бессердечно пытаться вызвать в человеке эмоции, которые могут породить тяжелые воспоминания.
— Мне очень жаль, — произнес он наконец. Паула отвернулась. — Теперь твоя мать занимается магазином?
— Я не знаю, где моя мать. — Девушка повернула голову и с вызовом посмотрела на Кристофа. — И меня это не волнует. Мы с братом продали магазин. Гранд служит в ВВС. Отец бы нас понял. Каждый из нас занимается тем, о чем всегда мечтал.
— Это хорошо.
— А ты? — Паула сделала глоток из бокала и немного расслабилась. — Ты занимаешься тем, чем хочешь?
Она задела Кристофа за живое.
— Да. Я уже говорил, что люблю свою работу.
— Тогда, в пятницу, ты сказал, что вы с Бенно говорите на четырех языках, а объясняетесь только на английском. Я думала, что в Цюрихе в основном говорят по-немецки, а ты говоришь по-французски. И фамилия у тебя французская, ведь верно?
— Не спеши, — засмеялся Кристоф. — Сразу так много вопросов.
— Думала, ты любишь вопросы. По крайней мере, задаешь много.
Слезы на глазах Паулы высохли, и она смотрела оценивающе.
Она его сделала!
— Что ж, я очень любознательный. Не буду от тебя скрывать: да, я швейцарец французского происхождения, но свободно говорю и по-немецки. Этого требует бизнес. Еще у меня есть отец, два дяди и кузен. Все работают в нашем банке. Моя мать умерла. Братьев и сестер у меня нет.
— А жена, дети?
Кристоф глубоко вздохнул и посмотрел на Паулу. У нее можно поучиться вести допрос.
— Я не женат, детей нет. Да и разве они должны быть в тридцать пять лет?
Паула пожала плечами:
— Ну-у-у.
Неожиданно для себя Кристофу захотелось коснуться ее волос. Должно быть, они мягкие, словно шелк. Стоп, надо держать себя в руках.
— У меня были продолжительные отношения с девушкой, которую я, вероятно, любил. К сожалению, из этого ничего не получилось. Она вышла замуж и счастлива. Я очень рад за нее. Жизнь продолжается. — Кристоф совсем не собирался рассказывать ей о своей жизни, даже ради дела Коля.
— Да, жизнь продолжается. И твоя тоже.
Его успокаивал мягкий голос Паулы. Надо сменить тему, переключиться на вопросы о ней, а не рассказывать о себе. Паула касалась таких струн его души, которые не должна была. По крайней мере, не сейчас.
— Что заставило тебя… э-э-э…
— Приехать на другой конец земного шара, в незнакомую страну, чтобы учиться мужской профессии? — Глаза Паулы смотрели с вызовом.
— Я уже говорил об этом в пятницу, да? Ты правильно выразила мою мысль. Не думаю, что многие американские девочки мечтали вырасти и учиться огранке алмазов в Амстердаме.
Какая у нее красивая улыбка!
— Эта мечтала. Отец привил мне любовь к бриллиантам.
Сейчас Паула улыбалась широко и счастливо, глаза лучились.
— Много лет назад он работал на отца Бенно, поэтому я решила попробовать получить здесь работу. Когда Бенно согласился меня взять, я не верила своему счастью.
Сердце Кристофа упало. Так просто? Она, не таясь, рассказала ему правду о том, что ее отец работал в фирме Коля.
— Все ясно, — сказал Кристоф, запинаясь. — Многие из нас продолжают семейное дело.
— О да. У тебя, наверное, еще два вопроса?
Кристоф любовался ямочкой на правой щеке.
— Кажется, были, но я забыл какие. — Черт возьми, он и правда забыл.
— Тогда я просто отвечу. Мне двадцать шесть лет, и я не замужем.
— Поздравляю. — Он едва не сказал, что рад это слышать.
Может ли женщина, которая так выглядит, быть неискренней? Вполне возможно, что записка — простая случайность, а звонок подстроил Петер или Лукас. Скорее всего, Петер. Ее отец мог… Кристоф откинул со лба волосы.
— Ты живешь в гостевом домике Бенно и Анны?
— Бенно рассказал? Да, я живу в заднем доме, как они его называют.
