Он был нежным и в то же время настойчивым. Он продолжал и продолжал целовать ее, побуждая ответить, разделить овладевшую им страсть.
Грудь ее сладко ныла, Саманта сомкнула бедра, стараясь избавиться от непонятного ощущения неловкости. Ей хотелось, чтобы все это прекратилось, и в то же время хотелось продолжать до бесконечности. Ей хотелось прижаться к его большому сильному телу, но остатки здравого смысла заставляли ее по-прежнему прижиматься к стене. Рука его, за которую держалась Саманта, вдруг задрожала. Саманта ответила на его поцелуй, неловко и смущенно, и в то же время со всей страстью, которую испытывала. И чем дольше длился поцелуй, тем безрассуднее отдавались они во власть желания.
Саманте хотелось, чтобы он сказал ей что-нибудь. Она хотела услышать…
Вдруг Саманта с тихим вскриком отвернулась от него, все тело ее напряглось.
Полковник Грегори выпрямился.
– В чем дело? Что не так?
– Мне показалось, я слышала, как захлопнулась чья-то дверь.
Полковник оглядел коридор.
– Это все ваше воображение.
Схватив Саманту за плечи, он снова склонился к ней. Но момент безудержной страсти уже миновал для них в эту ночь.
– У вас такие… необычные глаза, - хрипло произнес Уильям.
– Просто карие. Цвета грязи на дороге, - Саманта сама не понимала, что говорит.
– Нет же, сегодня они цвета меда, золотистые глаза, огромные и испуганные. - Взяв Саманту за подбородок, он поднял к себе ее лицо. - Знаете ли вы, что у вас очень выразительные глаза?
Саманта молча покачала головой.
– Я могу прочесть в ваших глазах ваши мысли.
– О нет! - испуганно воскликнула девушка. Слишком часто мысли ее были о нем и только о нем, и это были отнюдь не целомудренные мысли. Саманта отвела глаза.
Мистер Грегори усмехнулся:
– Вы могли бы соблазнить меня одними лишь своими глазами.
Встревоженная, Саманта снова посмотрела на него.
– Я не хотела…
– Я знаю. Этот поцелуй был ошибкой.
– Да. Конечно. Ошибкой.
Но, произнося все это, Уильям продолжал гладить ее плечи.
– Мы не должны больше этого делать.
– Нет. Никогда. - Саманта смотрела на свои босые ноги, стоявшие на холодном полу. Никогда еще она не ощущала так отчетливо каждую клеточку своего тела. И она никогда раньше не целовала полковника Грегори. Хотя сейчас ей казалось, что она всегда хотела этого где-то в тайных уголках своей души.
Но одно дело хотеть, другое дело делать это. Так долго и так дерзко. И ведь ей понравилось, еще как понравилось! И полковник прочел это по ее лицу.
Как она теперь посмотрит ему в глаза при свете дня? Ведь даже сейчас она не могла найти в себе силы взглянуть на него.
– Так о чем мы говорили… до этого? - голос его по-прежнему срывался. И в словах его ясно звучали нежность и симпатия.
При звуках его голоса сладкая дрожь охватывала Саманту. Но она должна, просто обязана прекратить это.
– До… до этого вы велели мне покинуть ваш дом, - Саманта от души надеялась, что он не замечает ее босых ног. Леди Бакнел не учила ее тому, как вести себя, стоя перед мужчиной босиком, но если женщине не полагалось без должных церемоний обнажать перед мужчиной даже руку, то босые ноги - это, должно быть, верх неприличия. - Вы хотели, чтобы я отправилась собираться немедленно?
– Нет, нет! То есть… я погорячился, - он закашлялся. - Я сказал то, чего не должен был говорить.
Подняв наконец голову, Саманта увидела, что полковник с легкой улыбкой на губах рассматривает ее босые ноги.
Саманта постаралась встать так, чтобы ничего не было видно из-под халата, и только тут ей пришло в голову, что под халатом на ней ничего нет, кроме ночной рубашки. Конечно, халат был крепко завязан, и полковник не смог бы ничего разглядеть Но сама мысль о том, что она стоит тут рядом с ним, почти обнаженная, и он может в любой момент, подняв подол ее халата, коснуться ее кожи, заставила ее вздрогнуть и сжать покрепче колени. Ведь если бы он сделал это, то тут же понял бы, какое наслаждение доставляют ей его прикосновения, как она тает в его объятиях.
– Я хотел бы, чтобы вы остались. Если, конечно, вы согласитесь забыть о моих словах.
Саманта молчала. Полковник Грегори выпрямился и убрал руки со стены, затем сделал шаг назад.
– И не волнуйтесь по поводу того, что произошло только что. Я больше не позволю себе ничего подобного. Я понимаю, как неприлично навязывать свое внимание девушке, которая работает на меня. Не представляю, что на меня нашло.
Кровь бросилась Саманте в лицо. Она-то прекрасно представляла себе, что на него нашло, и при мысли об этом ей становилось неловко.
– Но вы не навязывали мне… Я могла закричать или…
– Тем не менее абсолютно очевидно, что вы - юная леди, не имеющая опыта в подобных делах.
– Неужели мой поцелуй был так плох? - выпалила Саманта, прежде чем успела понять, что делает.
– О нет! - Уильям коснулся пальцами ее губ.
Саманта боролась с желанием поцеловать его пальцы.
– Вовсе нет. Мне очень понравилось. Именно то, о чем я мечтал.
«Так он мечтал о моем поцелуе?» - вихрем пронеслось в голове Саманты.
– Но вы не обняли меня и не ответили на мой первый поцелуй. - Уильям снова провел пальцами по ее губам. - Это не было похоже на сопротивление. Наверное, это было смущение.
– И вы поняли это по моим губам?
– А вы разве не поняли по моим, что чувствую я?
Саманта смущенно опустила глаза, теребя пуговицы на рубашке.
– Пожалуй, да.
– К тому же, - его взгляд упал на руку Саманты, - когда женщина хочет соблазнить мужчину, она обычно оставляет расстегнутыми пару пуговиц на рубашке. Чтобы он имел возможность невзначай взглянуть на ее грудь.
Оставив в покое пуговицы, Саманта непроизвольно сжала полы халата, которые под его обжигающим взглядом казались ей прозрачными.
– Вы понимаете, что делаете со мной? - он потянул за пояс ее халата. Затем рука его обняла Саманту за талию и скользнула ниже. По животу, по бедру. - Нет, конечно же, не понимаете.
Если бы у нее оставалась хоть частичка разума, она бы влепила ему такую пощечину, от которой у полковника Грегори зазвенело бы в ушах. Но вместо этого Саманта закрыла глаза и запрокинула голову, наслаждаясь его прикосновениями.
Однако Уильям тут же убрал руку и посмотрел на свою ладонь так, словно на ней остался отпечаток ее кожи.
– Но благородный человек не может позволить себе соблазнить гувернантку. - Он расправил плечи и снова заговорил тем холодным, строгим тоном, которым всегда говорил полковник Грегори. - Я ведь говорил вам как-то, мисс Прендрегаст, что на свете все еще существуют благородные люди. И я - один из них.
