— Думаю, да. Пойдем домой, Элеонора.
Глава 41
Стук в дверь пробудил Эмму от послеобеденной дремы, которой она заменяла ночной сон.
— Войдите. — Уставившись в потолок, она размышляла: «Он хочет, чтобы я выбрала его. Предлагает выйти за него замуж».
Майкл назвал ее амазонкой, он видел ее храброй и сильной женщиной, которая сама распоряжается своей жизнью.
И мечтает, чтобы она вышла за него.
— Мисс Чегуидден? — Тиа осторожно вошла в комнату.
— Я не сплю. — Эмма не знала, что делать с предложением Майкла. С тех пор как ее отец умер, у нее никого не было, а теперь Майкл сказал, что она нужна ему.
Как правильно поступить?
Она любила Мстителя, мрачного, таинственного, манящего.
Любила ли она Майкла Дьюранта?
Сев в кровати, Эмма потерла лоб и посмотрела в окно. Солнце садилось.
— Уже поздно. Я должна одеться!
— Если поторопитесь, мисс Чегуидден. Внизу беда. — Тиа стояла у кровати.
Эмма повернулась к ней.
Лицо Тиа было покрыто красными пятнами, в глазах стояли слезы.
— Не с мистером Дьюрантом, — уточнила горничная.
Эмма проворно выскочила из кровати.
— Что-нибудь с раной Бримли?
— Нет, все в порядке, заживает. Это просто чудо. Тут другое. — Покачав головой, Тиа зарыдала. — Леди де Гиньяр и Эликсабет…
Натягивая платье, Эмма расспрашивала Тиа.
Тиа, оказалось, толком ничего не знала, кроме того, что Эликсабет привезли назад к Фанчерам. Но об Эмее она не говорила и так плакала, что у Эммы заныло сердце.
Только не Эмея! Милая добрая Эмея, стоявшая на пороге счастья.
Эмма помчалась вниз.
Мужчины как раз внесли Эликсабет в дом на одеяле.
— Положите ее, — скомандовала Эмма, и девочку мягко опустили на пол.
Эмма встала на колени рядом с ней.
Эликсабет лежала на боку, свернувшись калачиком, глаза ее были закрыты. Она что-то прижимала к груди. Ее ударили в лицо, нос был сломан, но рана на лбу больше беспокоила Эмму. При такой глубокой вмятине на черепе травма может оказаться смертельной.
Слуги сгрудились вокруг.
— Отойдите, — приказал Бримли. — Дайте обеим возможность дышать.
Эмма тронула Эликсабет за плечо.
Глаза девочки открылись.
— Эликсабет, ты меня слышишь? — спросила Эмма.
— Да. — Девочка сосредоточила взгляд на Эмме, потом на стоявших вокруг людях.
— Сколько пальцев я подняла?
— Три.
— Хорошо. — С Божьей помощью Эликсабет поправится. — Ты можешь пошевелить пальцами на руках? А на ногах?
— Да. О, мисс Чегуидден! — У девочки вырвалось рыдание. — Почему это должно было с ней случиться?
Сердце Эммы заныло сильнее.
— Что произошло?
— Он сбросил ее сверху. Она кричала, но он ее сбросил. Я пробовала помешать ему, но он пнул меня сапогом и швырнул ее вниз. — Эликсабет подняла зажатую в руке полированную фигурку лошади. — Она дала мне это. Это принадлежало ее отцу. Хотела, чтобы это было у меня. И она умерла.
— О ком ты говоришь? — мягко спросила Эмма.
Эликсабет дрожала и плакала.
— Ты имеешь в виду Эмею? — с замиранием сердца выдавила Эмма.
Эликсабет кивнула, потом снова прижала к себе фигурку лошади.
— Я хочу к маме, — заплакала она.
Эмма погладила девочку полбу, потом поднялась и сказала Бримли:
— Уложите ее спать. И не позволяйте будить. Положите на лицо холодный компресс, чтобы снять отек. Когда она сама проснется, говорите с ней, давайте пить. И ради Бога, приведите сюда ее мать. — Повернувшись, она стала пробираться сквозь толпу слуг.
— Мисс Чегуидден. — Голос Бримли остановил ее. — Что вы намерены делать?
— Я намерена заставить их ответить за это.
— Мистер Дьюрант, в главном доме…
Майкл положил перо, обрадовавшись возможности отложить трудное письмо отцу, в котором сообщал, что блудный сын жив и нуждается в помощи. Взглянув на Рубио, он вопросительно поднял бровь.
— Девочка, Эликсабет, ранена, а леди де Гиньяр… — Рубио покачал головой. Глаза у него были такие, как тогда, когда он вышел из тюрьмы, — тоскливые, полные боли.
Майкл вскочил на ноги.
— Где Эмма?
— Ее позвали осмотреть Эликсабет.
Не успел он договорить, как Майкл уже ринулся к дому. В холле он остановил лакея.
— Где девочка?
— Ее отнесли наверх. Вы слышали… — Лакей был молод, и ему трудно было сдерживать волнение. — Вы слышали о леди де Гиньяр?
Майкл, перескакивая через две ступеньки, взбежал следом за плачущими горничными на третий этаж и влетел в спальню Эликсабет. Эммы там не было. Он схватил Бримли за лацканы.
— Где Эмма?
Дворецкий, сохраняя невозмутимость, вымолвил:
— Мисс Чегуидден проинструктировала нас, как ухаживать за Эликсабет, и потом ушла.
— Куда?
— Думаю, что она… Она сказала, что собирается заставить их ответить за это.
— Ответить? Только не это! Она отправилась верхом? Почему вы не помешали ей?
— Мне нужно справиться с ситуацией здесь, Дьюрант. И я не могу диктовать леди, как ей поступить!
— Когда это было?
— Четверть часа назад; возможно, больше.
Ум Майкла лихорадочно работал. Эмма не встретилась ему, когда Дьюрант бежал к дому, значит, поздно искать ее в конюшне. Но если он срежет поворот тропинки и углубится в лес, то перехватит ее раньше, чем она окажется на дороге.
Майкл бросился вниз по лестнице и пулей выскочил из двери.
Карета Фанчеров показалась в воротах.
Майкл увернулся, перескочил через изгородь и пересек лужайку.
Легкие горели. Болели ноги. Ныло плечо.
Он поднялся на холм, сокращая путь. Ветки хлестали его по лицу, поросль деревьев цепляла за ноги.
Он не мог двигаться быстро, поскольку еще не совсем оправился от лихорадки.
Но он должен догнать Эмму.
Дьюрант, выбежав из леса, с трудом удержался на краю двадцатифутового обрыва. Дорога была внизу… и он опоздал. Опоздал!
Старый Нельсон галопом мчался в лес без всадника.
В кустах у дороги стражники принца окружили белую фигурку.
