У нее вспыхнуло лицо.
— Мистер… Лоренс!
— Значит, девственница. Да, за кругленькую сумму. Или мог бы оставить вас в качестве своей игрушки и попытался бы приручить.
— Я не какая-нибудь дикая кошка! — воскликнула Виктория.
— Откуда вам знать? Ведь вы только что признались, что вы девственница?
— Уверяю вас, ни в чем подобном я не признавалась.
— Значит, вы не девственница?
Он усмехнулся, наблюдая, как она с трудом подбирает ответ.
Наконец она решилась:
— Девственница я или нет — не ваше дело.
— Дорогая моя мисс Кардифф, я хотел бы, чтобы это стало моим делом. — Улыбка исчезла с его лица. — Но, к сожалению, в данный момент у меня нет для вас времени. Я планирую переворот в моей стране.
— В таком случае верните меня в Тонагру.
— И что вы там будете делать, мисс Кардифф? Отправитесь прямиком в полицию? А вы знаете, что они с вами сделают? Они станут вас допрашивать.
— Я не скажу им ничего.
Рауль расхохотался.
— Не скажу, — настойчиво повторила она. — Клянусь! А моему слову можно верить, потому что в отличие от вас, мистер Лоренс, я горжусь своим английским происхождением.
— Ваше слово ничего не стоит, — сказал он и, не дав ей ничего сказать, легонько тряхнул ее. — И не потому, что вы лгунья, а потому, что де Гиньяры заберут вас в королевский дворец, посадят в самую глубокую подземную тюрьму, будут допрашивать, подвергать пыткам и насиловать, чтобы получить всю информацию, которая вам известна или которая, как вам кажется, вам известна обо мне, моем происхождении, моем местонахождении, моем состоянии, моих соотечественниках… и вот когда вы будете умолять их убить вас, они это сделают.
Виктория в ужасе посмотрела на Рауля.
Она думала, что он был единственным варваром в этой цивилизованной стране, однако его слова звучали весьма убедительно.
— И никто никогда не найдет ваше тело, — мрачно сказал он, вглядываясь в нее, чтобы оценить, дошло ли сказанное до ее сознания. — Это вам не игрушечки. На кон поставлены деньги и власть, и де Гиньяры пойдут на все, чтобы сохранить и то и другое. — Он убрал руки с ее предплечий. — Так что останьтесь-ка лучше здесь. Со мной.
— Это ваша комната, — сказала она.
Вчера, когда ее сюда притащили и оставили одну, она успела заметить, пока не догорел огонь в камине, что, кроме большой старой кровати с новой, излишне туго набитой периной, слишком короткой софы, подноса с едой и вином — к которым она не прикоснулась из опасения, что ее отравят или опоят каким-нибудь зельем, хотя сильно проголодалась и хотела пить, — прикроватного столика и деревянного стула, там имелся туалет с фарфоровым оборудованием по последнему слову техники, а также большой гардероб с мужской одеждой. Как оказалось при ближайшем рассмотрении, все костюмы были изготовлены самым знаменитым лондонским портным. Более того, в ящиках комода она обнаружила мужские галстуки, воротнички и манжеты.
Судя по всему, Раулю не составляло труда следить за ходом ее мыслей, потому что он спросил:
— Вы были смущены, наткнувшись в комоде на мое нижнее белье?
— Нет. С чего бы мне смущаться? — сказала Виктория.
И это было правдой. К тому времени как она наткнулась на его вещи, начало светать, и она, разглядев, что это такое, чуть не сгорела со стыда. Но она добавила, вздернув подбородок:
— Я всего лишь искала какое-нибудь оружие, хотя, к сожалению, не нашла.
— Я могу показать вам, как можно сделать оружие из дюжины вещей, находящихся в этой комнате.
Он шутит? Виктория огляделась вокруг. Комната была обставлена самой обычной мебелью. Что же здесь можно использовать в качестве оружия? Прошлой ночью она выглянула из окна и поняла, что находится в замке.
— Я в вашем замке? Я не ошиблась?
— Да, это действительно один из моих фамильных замков. — Рауль подошел к окну и с любовью окинул взглядом открывающиеся просторы. — Он находится в плачевном состоянии, но идеально подходит для деятельности, которую мы планируем развернуть. Здесь множество тайных ходов, закоулков и щелей, где можно спрятать огнестрельное оружие и амуницию, а также подземных камер, скрытых под фальшивыми полами.
Революция Викторию ничуть не интересовала.
— В замке множество спален. Я переберусь в одну из них. И пусть вас не беспокоит, что вы в моей комнате. — Отойдя от окна, он снял воротничок и манжеты и бросил их на пол поверх уже валявшегося там галстука. — Я намерен сделать так, чтобы вы занимались делом и находились под наблюдением в течение дня, а ночью были заперты здесь со мной.
— Я не могу оставаться здесь с вами. Пострадает моя репутация!
— Можете положиться на меня. Я обещаю никому об этом не рассказывать. Разве я не доказал, что заслуживаю доверия? Ни один человек не узнал о поцелуях, которыми мы обменялись несколько лет назад.
Ей не хотелось говорить о тех поцелуях.
— Клянусь, я не убегу.
— Вы англичанка, мисс Кардифф, а следовательно, полагаете, что клятва, данная язычнику вроде меня, ничего не значит…
— Но это неправда!
— …и что ваш долг как англичанки — сбежать.
Вот это было правдой. Но она помнила, как долго они добирались верхом до его замка, и сквозь какие густые, непроходимые заросли пролегала тропа. Было правдой, что она сбежала бы, если бы представилась малейшая возможность, но… как она найдет дорогу до Тонагры? А если она заблудится?
Возможно, ей удалось бы подкупить слуг…
— Как долго вы намерены держать меня в этом абсолютно аморальном заточении?
— Вы слишком торопитесь с выводами, не так ли? Ничего аморального мы пока что не совершили.
— И не совершим, сэр! Я требую, чтобы вы сказали мне…
— Вы останетесь здесь, пока я не возьму контроль над страной в свои руки.
— Скоро ли это случится?
— Это займет не более двух лет. — Он взглянул на нее и расхохотался: — Если бы вы могли сейчас видеть выражение вашего лица!
Самым строгим учительским тоном Виктория сказала:
— Да, я уверена, что это выглядит уморительно, но нельзя ли теперь назвать более точные сроки?
— Два месяца. А точнее — до первого снега.
— Два месяца?! — в ужасе воскликнула Виктория. — Вы сошли с ума?
— Вы сделали ошибочные выводы, не оставив мне выбора.
— Не оставив выбора? — Она пересекла комнату и остановилась перед Раулем. — Вы рассуждаете как ребенок. Разумеется, у вас есть выбор. Отправьте меня назад к Джонсонам. Мы сразу же уедем в Англию, и ноги моей в вашем доме никогда больше не будет!
