Тогда его не трогала их красота и безмятежность: посещение было тягостной обязанностью.
А сегодня это было похоже на возвращение домой.
Он и сам толком не понимал собственных чувств. Во мраке темницы графа Дюбелле он начал сомневаться в милости Божьей. В заключении он так усердно молился: сначала о воздаянии, потом – о побеге и, наконец, о смерти. Но вырваться ему удалось, лишь когда он отрекся от Бога.
У Ренье пока не было возможности убедиться в том, что Бог действительно существует.
Он посмотрел на Сорчу. Она упала на колени. Ее взгляд был устремлен на алтарь, губы шевелились в молитве, а пальцы сжимали крест, висевший у нее на шее.
Крест, который носила Сорча, был идентичен тем, которые носили ее сестры.
Этот крест был единственным предметом, который соединял Сорчу с Кларисой и Эми. Он слышал тоску в ее голосе, когда она упоминала о сестрах. Будь он другим человеком, он испытывал бы чувство вины из-за тех писем, которые вез в седельной сумке. Письма с любовно выведенными буквами, написанные Кларисой и Эми их милой сестре Сорче.
Но в его плане не было места для чувства вины.
И тут он почувствовал, как из глубины его души поднимается молитва, не церковная, нет. Совсем другая. «Мне нужна Сорча, Господи! Позволь мне ее сохранить. Не дай ей умереть».
Если наемные убийцы расправятся с Сорчей, планы Ренье превратятся в прах.
И если ее не будет рядом, чтобы понукать его, дразнить и забрасывать вопросами, которые лучше не произносить вслух, солнечный свет померкнет, не будет ни приливов, ни отливов, а ему останется лишь бродить во тьме.
Впрочем, все это – глупость, преходящая слабость, вызванная плохим питанием и слишком сильной тревогой.
Сорча поднялась на ноги и улыбнулась ему:
– Правда, здесь чудесно?
– Да. Подходящее место, чтобы обвенчаться.
– Ну что ты болтаешь?
Она ничего не поняла. Она не догадывается о его намерениях, и если все пойдет хорошо, она так и не поймет, почему он убеждал ее действовать именно так, а потом отступать слишком поздно.
– Мы должны обвенчаться в этой церкви, потому что я не оставлю тебя в комнате одну.
– Я не могу выйти за тебя замуж. И в этом нет нужды.
– Иначе они не разрешат нам ночевать в одной комнате. И потом, этот брак не будет считаться законным. Мы с тобой разной веры.
– Да, конечно. – Она ласково ему улыбнулась. – Но милый мой глупый Арну, какое это имеет значение?
– В католической церкви брак не считается законным, если обе стороны не прошли конфирмацию. В твоей церкви это не так?
– Не так. Очень давно Бомонтань и Ришарт были католическими странами. Но это маленькие страны, отделенные от других горами. Зимы у нас суровые, и к концу пятнадцатого века у нас появился собственный кардинал и свои правила. Тем не менее часто заключались браки с католиками, теми, кто сохранил старую веру или приехал к нам из-за гор. Так что в особых обстоятельствах, таких как сейчас, отец Терранс имеет право немедленно сочетать браком чету, не заботясь об их вере, не проводя оглашения в церкви и других положенных обрядов.
– А что за особые обстоятельства?
Как будто Ренье о них не знал!
– Жители решили, что мы уже воспользовались всеми благами супружеской постели, а теперь ты еще настаиваешь на том, чтобы мы ночевали в одной комнате. Они подозревают, что мы с тобой близки. – Она вздохнула: – К сожалению, это не так.
«Подожди еще несколько часов!»
– Такой вид брака официально признается церковью, – заключила Сорча. – Простые люди называют его «съехать по перилам».
Ренье с трудом сдержал смех. Давно он не слышал этой фразы.
– Давай поедем в другую деревню, – предложила она. Однако чувствовалось, что ей хочется остаться со своими соотечественниками.
– Поблизости нет деревень. Эта единственная.
– Можно найти хутор или заночевать в поле. Как уже было не раз.
– На дороге в Эдинбург нас подстерегают наемные убийцы, мадам Пиншон тебе об этом говорила, не так ли?
Сорча огорченно кивнула.
– Судя по деньгам, которые я нашел у первого убийцы, граф Дюбелле им щедро платит.
Сорча напряглась.
– А откуда ты знаешь про графа Дюбелле?
– Мистер Монтаро о нем упомянул. – Ренье надо соблюдать осторожность. Сорча доверчивая, но не глупая. Он должен ее убедить, не вызвав подозрений. – Я не оставлю тебя в комнате одну. На твою невинность я не посягну. Ты это знаешь. Я понимаю, какое место отведено мне в твоей жизни.
В свое время он постыдился бы лгать, находясь в храме. Но сейчас ему важно завоевать принцессу и получить обратно свою страну.
– Я не могу выйти за тебя замуж.
– А ты сказала, что священник нас обвенчает!
– Он мог бы нас обвенчать, не будь я принцессой.
Ренье округлил глаза, словно не понимая, о чем она говорит:
– Ты сказала, что твоя церковь венчает людей с разной верой.
– Простые люди могут жениться, имея разную веру, но наша церковь напоминает англиканскую. Наши правители – главы церкви, а я, как член монаршей семьи, обязана выйти замуж за члена Нагорной церкви.
– Потому что ты – глава церкви. – Он пожал плечами. – А мы никому не скажем.
– Все не так просто. Если мы поженимся, нам нельзя будет провести ночь в одной постели. Понимаешь?
Он понимал гораздо больше, чем она могла предположить.
– Потому что жив твой принц.
Она прижала палец к его губам.
– Это слухи.
– Но они могут подтвердиться.
– Могут.
Похоже, Сорча в это не очень верила.
– Но разве ты не предпочла бы его кому-либо другому?
– Скорее всего. Из двух зол выбирают меньшее.
Ренье стало не по себе. Зря он завел этот разговор.
– Не важно, жив Ренье или нет. Проблема не в нем. Если я войду в мою церковь и произнесу слова брачного обета, который свяжет меня с тобой, брак этот будет фиктивным.
Ренье округлил глаза в притворном недоумении. Вздохнув, Сорча попыталась объяснить ему, в чем дело:
– Поскольку в числе свидетелей будут мои подданные, мне придется обо всем рассказать бабушке, кардиналу и епископу, а тогда они аннулируют этот брак и потребуют, чтобы я поклялась, что мы не были близки. Я не смогу поклясться в этом, если мы проведем ночь вместе.
– А ты действительно собиралась отдаться мне?
