— Кто там? — прошептала она. Затем сказала громче:
— Кто там?
Никто не ответил, и сердце ее заколотилось, угрожая вырваться из груди. Это опять он, она знала, что он. Каким-то образом этот мужчина проник в ее комнату. Неизвестный кашлянул, и у Соры отлегло от сердца. Это даже не мужчина, и теперь можно более или менее разумно разобраться с нарушительницей спокойствия. Она спокойно сказала:
— Меня не проведешь. Мой слух обострен, и я знаю, что ты здесь.
По полу зашаркали, и Сора, усевшись, подтянула под руки одеяло. Вздернув голову в сторону звуков, она напряглась и узнала нарушительницу.
— Хоиса, как ты тут очутилась?
— Значит, ты думаешь, что ты больно умная со своим чутким слухом и что из-за твоей смазливой мордашки мужчины так и тащатся за твоей юбкой?
Сора ничего не ответила, пытаясь по враждебности тона Хоисы оценить глубину ее раздражения.
— Ты думаешь, что можешь спрятать свой порок, но людей не проведешь. Люди говорят, что ты ведьма. Люди говорят, что слепота дана тебе в наказание. Люди говорят…
— Вероятно, одни глупости, — прервала Сора. — Хоиса, ты же пришла сюда не для того, чтобы пересказывать сплетни злых людей. Как ты тут очутилась?
— Я спряталась за гобеленом, когда эти леди привели тебя сюда.
— И что же ты делала в наших покоях? — настаивала Сора.
— Наших покоях, — передразнила ее служанка. — Наших покоях. Какие мы важные! Как мы уверены в себе! Только утром выскочила замуж, а уже владеет всем замком.
— Что ты тут делала?
— Лила яд в твое вино! — взорвалась Хоиса. — Думала, что избавилась от меня? Выбросила, как требуху, на помойку. Лорд Уильям задумал отдать меня любому, кто пожелает, но я тут выросла, тут мои корни. Мне придется бросить все, что мне знакомо. Куда бы он меня ни сплавил, я окажусь на самом дне, буду лишней.
Насторожившись при появлении полуистеричной нотки готовности к насилию в голосе Хоисы, Сора успокоила ее:
— Я уверена, что лорд Уильям устроит для тебя все как нельзя лучше.
— Ему на меня наплевать. Он думает только о тебе. Если бы ты не появилась тут, то и мне не пришлось бы уходить. Я бы по-прежнему тут верховодила, и все бы эти лакеишки не ложились спать раньше меня, я бы снимала первую пробу на кухне и сама бы выбивала кляп из бочки с элем. Это ты во всем виновата.
По мере того, как голос Хоисы срывался на визг, голос Соры становился спокойней и тише.
— На все это у тебя нет прав.
— Я заработала их! — заорала женщина. — Пока ты не появилась тут и не поменяла замок, ключ от подвала с вином был у меня, потому что я заработала это.
— Заработала? — с презрением переспросила Сора.
— Своим горбом, так же, как одна важная дама заработала своим горбом себе мужа. А разве ты не знаешь, что говорят все? Все говорят, что Уильям таскается за тобой, как будто почуял суку в жару. Говорят о том, что тебе приходится вытворять под одеялом, чтобы заставить его жениться на такой дрянной, слепой…
Тяжелая оловянная кружка врезалась в стену за Хоисой, и брызги воды полетели по всей комнате. Женщина отскочила в сторону, и от шока вопли ее стихли. Дрожа, внезапно осознав свой страшный проступок, она прошептала:
— Как это у тебя получается? Как ты видишь, куда надо бросать?
Сора выползла из-под одеяла и балансировала, стоя на четвереньках на кровати. Волосы яростно свились вокруг ее головы, губы были злобно поджаты, а непроизвольно обнажившееся тело было сказочным.
— Я не слепа, я поклялась в этом себе. Мне известны все твои отвратительные передвижения. Мне известен каждый случай, когда ты затаскивала в эту постель своих любовников. Мне известна каждая твоя насмешка в мой адрес и в адрес Уильяма. Я оставлю тебя здесь, и ты никогда не уйдешь отсюда, и ты будешь желать…
Дверь распахнулась, и ворвалась Мод.
— Миледи, что..
Оценив сцену, открывшуюся ее глазам, она тихонько вскрикнула.
За ней со словами: «Мы услышали крики» вошла леди Джейн, но и ее замечание стихло.
Хоиса бросилась к ним с воплями:
— Она ведьма, она зрячая, она спятила, я ее боюсь.
Сора подняла руки, согнула пальцы, словно когти, зарычала, и Хоиса повернулась и вылетела вон с криками:
— Она ведьма, она зрячая, она ведьма.
— Что она сделала с твоим шелком? — спросила Джейн, и Сора слетела с постели.
— Где она? — яростно проговорила она, и ее гневный голос отчетливо разнесся по большому залу. — Что она с ним сделала? Я убью ее, эту мерзавку.
— Он вытащен из сундука, миледи, а нож…
— Я убью ее.
Леди Джейн захлопнула дверь.
— Ты себя уже всем продемонстрировала, а следовало бы подождать до того, как вы ляжете в постель.
Сора зашагала по комнате, а Джейн поймала ее за руку.
— Пусть сначала посмотрит твоя служанка.
Сора вырывалась изо всех сил, но леди Джейн поймала ее за локоть и потрясла.
— Успокойся. Твоя служанка посмотрит, что там та кое произошло, вот тогда и проверишь.
Шелк зашелестел, глухо упал рулон, а затем Мод их успокоила:
— Она отрезала лоскут с одного конца и срезала несколько нитей с окаемки, однако основная часть осталась нетронутой. Ничего такого, чего нельзя было бы зашить умелыми руками, миледи.
— Дайте посмотреть.
Сора рванулась, и на этот раз Джейн ее отпустила. Мод направила ее руку к исковерканной ткани, и Сора ощутила пульсирующий жар под своей кожей.
— Волчица, — прошипела она. — Слава Пресвятой Деве, что вы привели меня тогда сюда отдохнуть, а то неизвестно, что бы она тут натворила. Полоумная.
С любопытством и в изумлении Джейн принялась допрашивать:
— Что она тебе сказала?
Из-за гнева Сора могла припомнить лишь одно:
— Она сказала, что Уильям женится на мне только потому, что ему со мной хорошо в постели.
— Н-да, — с юморком в голосе заметила Джейн. — Меня бы кто так оскорбил.
Сора пыталась совладать со своим ртом до тех пор, пока не разразилась смехом.
— Я теряю чувство достоинства, — простонала она а затем снова захохотала. — Разоралась, как какая-нибудь рыбная торговка на базаре, из-за ее слов, в то время как следовало бы приказать высечь ее за порчу имущества.
Она потерла лоб ладонью.
— Теперь совсем не усну. Одень меня, Мод, и я подготовлюсь к присяге.
Один за другим люди Уильяма опускались перед ним на колени и, вложив свои руки в его руки, приносили ему клятву верности. Они давали эту присягу раньше, а теперь она была дана повторно, и повтор этот был уместен, поскольку они тревожились за Уильяма. У сэра Мервина во время клятвы по морщинистым щекам сбегали слезы, сэр Рауль беспрестанно улыбался, сэр Иджайд и сэр Диллан дрожали от рвения; однако все они принесли клятву преданности с достоинством, и слова их доносились до каждого уголка огромного зала.
