— Любимая, не мучай себя так, — прошептал он.
Она положила руку на сердце, наклонила голову. Казалось, она прислушивается к какому-то голосу, внятному ей одной. Видно, тайна и в самом деле была ужасной — она перечеркнула и радость, и надежду. По какой-то причине Джулиана решила, что пришло время рассказать ему всю правду. Голосом, дрожащим от волнения и сострадания, Раймонд сказал:
— Тайны отягощают душу. Поделись со мной, и половина ноши достанется мне.
Она не то откашлялась, него всхлипнула и горько сказала:
— Такая женщина, как я, никому не нужна. И уж во всяком случае, тебе. Ты — родич короля, наследник титула и состояния.
— Ах, вот оно что, — вздохнул Раймонд. — Успела поговорить с моими родителями.
— С твоей матерью, Изабеллой. — Джулиана чуть не поперхнулась, произнеся это имя. — Она ужасная женщина.
— Это еще мягко сказано.
— Но она говорит верные вещи.
— Например, про то, как я должен прожить свою жизнь? — Раймонд с состраданием посмотрел в ее измученное лицо. — Изабелла никогда ничего верного не говорит.
— Она знает то, чего не знаешь ты.
Раймонд наудачу сказал:
— Ты имеешь в виду про твое изнасилование?
Вид у нее был такой несчастный, что Раймонд, не в силах сдержаться, крепко обнял ее и прошептал:
— Вот видишь? Я все знаю, но это не имеет никакого значения.
Она вырвалась из его объятий, словно они были для нее мучительны.
— Ничего ты не знаешь!
Кое-кто из спавших на полу слуг зашевелился, и Раймонд нетерпеливым жестом махнул рукой:
— Тогда расскажи, как было.
— Значит, ты задавал вопросы? Как твоя мамочка? — Она сердито закуталась в шаль.
Раймонд, стиснув зубы, молчал. Ее обвиняющий взгляд померк.
— Нет, я знаю, ты не стал бы задавать вопросы. Кто-то рассказал тебе…
— Это была ты.
Она встрепенулась:
— Не может быть! Я что, говорила во сне?
— Когда? Не больно-то много времени мы с тобой спали.
Раймонд взял ее за руку, погладил ладонь.
— Но ты все время намекала, а я собирал крохи. Сначала я решил, что ты завела себе какого-нибудь неподобающего любовника и тебя застигли на месте преступления. Потом, когда я увидел, как ты ударила Феликса, я понял: этой женщине приходилось драться и раньше.
— Ну и что такого? Учил же ты Марджери защищаться.
— Вот именно — учил. Женщины — существа настолько нежные, что их приходится учить постоять за себя. — Он обнял ее за талию. — А кто учил тебя?
— Никто.
— Вот именно. Значит, тебя научила жизнь. Когда сэр Джозеф запугивал тебя, грозил, я обо всем догадался.
— Сэр Джозеф, — с отвращением повторила она. — Это он тебе все рассказал.
— Нет, не он. — Он погладил ее по коротким волосам. — Я догадался вот по этому. Она замерла.
— Кто-то обрезал тебе волосы. Кто это был? — Джулиана смертельно побледнела. — Сэр Джозеф?
— Нет, — беззвучно прошептала она.
И тогда Раймонд догадался:
— Это сделал твой отец. Он хотел тебя опозорить.
На глазах у нее выступили слезы. Отчаянным шепотом Джулиана произнесла:
— Но меня не изнасиловали!
Раймонд испытующе смотрел на нее. Ее дрожащий подбородок был упрямо выпячен, кулаки сжаты.
— Я сражалась изо всех сил и сумела убежать, сохранив свою честь. Но разве кого-нибудь интересует правда? Куда важней злословие. Отец не поверил мне. Я рассказала ему все, как было, а он не поверил! Сказал, что я сама во всем виновата. Что я вела себя, как шлюха, — любила красиво одеваться, строила мужчинам глазки. И еще он сказал, что теперь я должна… должна выйти замуж.
— За Феликса?
Джулиана взорвалась:
— Так ты все-таки знаешь?!
— Не всё. Если бы я знал всю правду, Феликс отсюда живым бы не ушел.
— Не говори так! — в ужасе воскликнула она. — Он не стоит того, чтобы ради него взять на душу такой грех.
Раймонд чуть не рассмеялся:
— Ничего, такой грех мне Бог простил бы.
— С тем же успехом можно дуться на палку сэра Джозефа, когда старик пускает ее в ход.
— Значит, ты считаешь, что Феликса кто-то подговорил?
— Мой отец хотел, чтобы я стала его женой. А я отказалась.
— Твой отец, — недобро повторил Раймонд.
— Да, но он меня не заставлял. А ведь никто не осудил бы его, если бы он меня избил, посадил бы под замок. Но отец не сделал этого. Впрочем, он знал, что в этом случае ему придется взять все заботы по хозяйству на себя. Дети остались бы без присмотра, слуги бы ворчали, ему подавали бы подгоревший ужин, и жизнь его перестала бы быть такой удобной. Я затаила бы на него обиду, а отец не любил, когда привычный порядок жизни нарушался. Поэтому для него было бы гораздо легче и удобней… — Джулиана запнулась, держась рукой за ноющее сердце. — В общем, иногда мне кажется, что отец сам все это устроил…
Она глубоко вздохнула, боясь разрыдаться.
— Потом он говорил, что я могу спасти его и свою репутацию, только если выйду замуж.
— Репутацию твоего отца? — ядовито переспросил Раймонд, всей душой ненавидя того, кого уже не было в живых.
Так вот в чем источник ее горя! Доверие Джулианы к людям подорвало не насилие, не жестокость, а предательство отца. Точнее, предположение о его коварстве. Отец хотел, чтобы она вышла замуж за Феликса. Самый близкий человек не поверил Джулиане, предал ее, унизил, и это легло тяжким бременем на ее душу.
Но неужели отец устроил и ее похищение? Может быть, это он подговорил Феликса прибегнуть к насилию? Возможно ли такое? Это было бы слишком гнусно — так поступить с единственной дочерью, однако, судя по тому, что Раймонд слышал о покойном лорде Лофтсе, от этого человека можно было ожидать чего угодно.
— Да, он заботился о своей репутации! — горько воскликнула Джулиана. — Когда же я отказалась выходить за Феликса, он в наказание обрезал мне волосы кинжалом. Хотел, чтобы мой позор был у всех перед глазами.
Сердце Раймонда дрогнуло. Он понимал Джулиану гораздо лучше, чем она думала. Ведь ему тоже пришлось вынести тяжкие унижения, и если б не могучий инстинкт жизни, ему бы нипочем не выжить. Он предал свою религию, свое воспитание, свои принципы. Искренность Джулианы искушала его к откровенности. Он хотел тоже раскрыться перед ней, рассказать о своих грехах, но не смог. Ведь он — мужчина, и если проявит такую слабость, Джулиана сама начнет презирать его. Борясь с собой, Раймонд откинул волосы за уши и отвернулся к огню. Джулиана поневоле взглянула на его сверкающую золотую серьгу.
