– Ну, смотри, что ты наделала, – растерянно сказал он. – Из-за тебя я свое полосканье расплескал. Но у меня еще найдется.
Он наклонился и начал шарить глазами по земляному полу, пока не увидел еще одну бутылку, нераскупоренную, стоявшую там, где он ее раньше припрятал.
– Я знаю, ты вот теперь думаешь, как это я ее подниму, с фонарем в одной руке и с бутылкой в другой. Но дело все в том, что есть еще такое чудо – пальцы.
Осторожно прихватив бутылку за горлышко, он показал ее не проявившей никакого любопытства лошади.
– Небось завидно тебе, что у тебя таких нет?
Она, естественно, ничего не отвечала, и он торжествующе затряс головой.
– Вот то-то же!
Бутылки звякали одна об другую, когда он проходил между стойлами. Фонарь отбрасывал по сторонам огненные блики. Он прошел в помещение, где стояли жеребцы. Огромные мускулистые животные шептали ему что-то мягкими губами, когда он проходил мимо, признавая его превосходство со спокойным достоинством. Один из них, украшение конюшни, окончательно утвердивший свое господство над собратьями, качнул головой. Йен ответил на это приветствие:
– Сегодня полнолуние, – сказал он. – Ты чувствуешь, что тебя куда-то тянет, Квик? Ведь тебе хочется скакать и скакать, пока ты не доберешься до конца света?
Квик грациозно закивал.
– Вот и мне тоже. – Йен поднял ко рту бутылку. – Но я вместо этого пью. Для тебя и такого утешения не найдется.
– Ему и не надо, – неожиданно раздался голос откуда-то из темноты.
Йен тупо смотрел на жеребца, но сразу успокоился, когда из стойла поднялась чья-то белокурая голова.
– Я думал, это Квик заговорил, – признался он смеясь.
Но смех его умолк, когда он поднял фонарь, и на свет выступил высокий блондин.
– Бог ты мой, еще один фэрчайлдовский ублюдок!
Молодой человек резко сделал шаг вперед, намереваясь схватить его за шиворот, но Квик легким плавным движением заставил его попятиться к стене. Он не причинил незнакомцу вреда, так что Иен понял – животные любят этого молодого человека, но отодвинул его, надежно защищая Йена.
– Я не хотел никого обидеть, – сказал Йен, пока молодой человек отталкивал от себя жеребца. – Я сам незаконный. Я просто думал, что мы все наперечет. Уж во всяком случае, я всех знаю.
– Ну, ну, пропусти меня. Я не стану его бить.
Юноша говорил с жеребцом как с равным, и Квик отступил. Облокотившись на дверцу стойла, юноша спросил:
– Почему ты думаешь, что я из Фэрчайлдов?
Йен снова засмеялся.
– Тут и думать нечего! По лицу. По волосам. По росту, по обаянию… во всяком случае, я полагаю, оно у тебя есть. Я еще не встречал ни одного Фэрчайлда без него.
Юноша некоторое время смотрел на него серьезно, затем его суровое лицо медленно преобразила улыбка.
– Да, уж обаяния у меня не меньше, чем у тебя.
У него шотландский акцент, подумал Йен. Но говорит он правильно и явно учился где-то. Любопытно. Где же это милый папаша Лесли снова наблудил? Или Берджес? Или…
– Ты знаешь, кто твой отец?
Юноша удивился.
– Разумеется.
– И я тоже. – Йен подхватил бутылки. – Добавим?!
Молодой человек открыл дверцу стойла, вышел и тщательно закрыл ее за собой.
– А я вообще еще не пил.
Йен дал ему нераскупоренную бутылку и подождал, пока тот вытащил пробку и сделал глоток. Он не закашлялся, но глаза у него немного заслезились.
– Бренди хоть куда.
– Самый лучший. Фэрчайлды плохого не пьют.
– Давай-ка мне пока что это. – Парень взял фонарь из руки Йена, не встретив с его стороны никакого сопротивления. – Пожар в конюшне – скверная штука.
– А где же нам пить наш славный бренди?
Парень внимательно к нему пригляделся. Похоже, он был не уверен, как ему вести себя с новым родственником. Наконец он сказал:
– У меня вообще-то есть тут место, где мы могли бы… поговорить.
Йен пошел за ним в глубину конюшни.
– Меня звать Йен. А тебя?..
– Хэдд … Хейли.
– Ну, рад с тобой познакомиться… Хэдд Хейли, – ухмыльнулся Йен.
Хэдд спокойно выдержал его взгляд, не моргнув и глазом.
– Таишься, да? Но долго тебе не продержаться в тени. Все равно твое лицо тебя скоро выдаст. Наверное, конюхи тебя уже опознали.
– Почему ты так думаешь?
– А вот у тебя синяки. – Йен показал на темный отек у него под глазом. – Небось, дрался, чтобы замять какие-нибудь сплетни? Это никогда не помогает. – Йен ткнул себя большим пальцем в грудь. – Мне ли не знать!
– Я приму к сведению, – сказал Хэдд. Речь его отличалась краткостью. Он явно не собирался распространяться на свой счет.
– Значит, у меня появился новый братец. Или кузен? – Йен попытался все же прояснить ситуацию.
– Пожалуй, кузен. Мы могли бы подняться на чердак, там устроено получше, но я не уверен, что ты одолеешь лестницу.
Йен сокрушенно покачал головой, признавая свою несостоятельность.
– Ну, останемся здесь. Тоже неплохо. – Хэдд указал на нишу, заполненную чистой соломой, которую должны были по утрам разложить по вычищенным стойлам.
– Прекрасно!
Иен опрокинулся на толстый слой соломы и сразу же заерзал, уколовшись сквозь одежду.
– И как только лошади на этом спят? – недовольно спросил он.
– Они обычно не ложатся.
Повесив фонарь на крюк, Хэдд расположился с большей осторожностью. Его голубые фэрчайлдовские глаза изучали Йена, пока тому не захотелось съежиться.
Но вместо этого он сказал:
– Выпей. Мне будет немного проще пережить потрясение. Не всякий день находишь кузена, который служит в твоей же конюшне.
– Тебе легче что ли станет, если я выпью? – легкая улыбка пробежала по серьезному лицу Хэдда, когда он последовал этому приглашению.
– Как я понимаю, ты во дворце не объявлялся?
– Нет, и тебя попрошу молчать обо мне.
Хэдд, похоже, относился слишком серьезно к своему положению. Куда серьезнее, чем на это посмотрел бы любой из дядей. Ну, да он сам в этом скоро убедится. Йен поднял руки ладонями наружу.
– У меня хватает трудностей с кузенами, которые уже живут во дворце. Ты сам разбирайся со своими делами.
Хэдд пристально наблюдал за ним.
– А что ты делал в конюшне?
– Отличное местечко, где можно выпить. – Не удовольствовавшись этим объяснением, Йен решил уточнить: – Ну, здорово выпить. Изрядно нализаться, понимаешь? Компания тут подходящая. – Йен махнул рукой в сторону стойла. – У меня здесь настоящая родня. И потом, в этом месте я не встречаю свою прелестную возлюбленную. Я не должен слушать ее нежный голосок, нашептывающий мне, как она мною восхищается, и притворяться, что я забочусь только о ее интересах.
