– Я боялась… боялась, что разрушила жизнь Элизабет… боялась… что он осудит меня за излишнюю откровенность и использует ее как предлог, чтобы вновь замышлять недоброе против нас. Но он любит Элизабет. По-настоящему любит. И… думаешь… – Лицо Гриффита расплывалось перед ее глазами. – Думаешь, что он оставит нас в покое и позволит растить Лайонела?
– Да, именно так я и считаю, – свирепо, хрипло объяснил Гриффит, словно пытался бороться с каким-то сильным чувством. – Иначе он позвал бы своих стражников и мы уже лежали бы мертвыми на полу.
– Мертвыми на полу? – Мэриан ошеломленно моргнула, пытаясь яснее разглядеть его, понять, чем вызвана эта внезапная ярость, и выражение его лица заставило ее в ужасе отпрянуть. – Гриффит!
Он последовал за ней, возвышаясь, словно монолит, готовый вот-вот упасть.
– Единственное, что я хочу знать, – каким образом ты то и дело ухитряешься попадать в подобные положения.
Глава 22
Мэриан, совершенно потрясенная, могла только уставиться на него.
– Какие положения?
– Какие?! – взревел он. – Я вхожу и вижу, как ты оказываешь открытое неповиновение королю, и ты еще осмеливаешься спрашивать?
– Я не…
– Любой мужчина на Британских островах желает тебя достаточно, чтобы убить за тебя, а ты спрашиваешь: «Какие положения?»
– Это не…
– На тебе юбка, оторванная до колен, руки обожжены, юбка залита кровью, а ты спрашиваешь…
Мэриан, окончательно потеряв терпение, подошла к нему и обожгла разъяренным взглядом:
– Ты – тщеславный, высокомерный болван! Смеешь говорить об опасности, когда я видела, как ты бросился на Харботтла всего-навсего с боевым молотом. Когда я видела, как Гледуин стрелял в тебя из арбалета! Когда я видела, как ты один ворвался в крепость Уэнтхейвен!
Мэриан, словно сквозь туман, услыхала, как кто-то кричит, и поняла, что это она сама. Виновато взглянув на Лайонела, она попыталась сдержаться из опасения увидеть страх на детском личике. Но вместо этого перед ней предстал маленький мальчик, гладивший собаку и наблюдавший за происходящим с нескрываемым интересом, словно зритель за игрой в мяч. Он переводил взгляд с нее на Гриффита, ожидая следующей подачи. И она не разочаровала сына. Прижав палец к кожаному панцирю Гриффита, Мэриан объявила:
– Мне следовало бы воткнуть тебе нож в сердце, как только представилась возможность.
– Возможно, только ты знала, что я прав.
– Просто у тебя вообще нет сердца!
– Разве? – Он сорвал доспехи. – Разве? – Гриффит схватил жену за руку и положил себе на грудь. – Мое сердце бьется для тебя, моя госпожа, так сильно, что я едва могу дышать. Если оно колотится не из-за ужасов, преследующих тебя, значит, готово разорваться из-за ужасов, преследующих тебя в моем воображении. Всю жизнь меня считали надежным, спокойным, солидным человеком хорошей репутации. Теперь же я почти потерял рассудок от тревоги, гнева и желания. – Его ладонь вжала ее руку глубже в тепло своей груди, суженные глаза не отрываясь смотрели на нее, вбирая ее фигуру с ног до головы. – Но по большей части желание…
– Ха! – Она отдернула руку и отшатнулась. – В основном глупость… – Гриффит не шевельнулся, продолжая наблюдать за ней с напряженностью преследующего добычу зверя. – В основном глупость самонадеянного болвана мужчины…
Воздух со свистом вырывался сквозь полураскрытые губы. Веки его опустились. Гриффит выглядел голодным и сонным и, как он и объявил, полубезумным от желания.
– Большей частью… м-м…
Мэриан забыла, что хотела сказать, знала только, что хочет сделать.
Потянуться к нему. Коснуться, ощутить вкус его кожи. Слиться с ним в единое целое.
Гриффит тоже хотел этого. Она почти могла ощущать его возбуждение, почувствовать исходящий от него жар.
Мэриан подняла руку. Рука дрожала, и Мэриан поспешно опустила ее.
– Погоди, Гриффит. Погоди, мы еще не нашли решения для…
– Для чего?
Мэриан сама не знала, что хочет сказать, Гриффит, подавшись к двери, не сводил с нее пламенного взгляда.
– Арт!
Арт буквально ввалился в комнату, а сверху плюхнулся Долан. Мэриан не верила своим глазам.
– Подслушиваете у замочной скважины? – рявкнул Гриффит. – Узнали что-то интересненькое?
Сконфуженный Арт поднялся на ноги, но Долан перекатился по полу и ехидно ухмыльнулся:
– Ничего такого, чего нам не было бы известно раньше…
– Где Генрих? – процедил Гриффит.
– Король уехал. Сбежал, будто все дьяволы гнались за ним. И взял с собой весь отряд.
Арт покачал головой:
– Даже не разрешил пообедать, и рыцари остались очень недовольны, позвольте вам сказать.
– Так я и думал, – мрачно усмехнулся Гриффит.
– И старину Гледуина взял с собой, – торжествующе объявил Долан. – Висеть ему на самой высокой башне, прежде чем пройдут две недели.
– Большего этот болван не заслуживает, – согласился Арт.
Гриффит решительно подошел к Мэриан и сжал ее запястье. Словно кандалами, только еще сильнее, теплее и гораздо более… неизмеримо более чувственно.
– Присмотрите за парнем. Мы с леди Мэриан собираемся на прогулку верхом.
– Верхом?! – Арт, не в силах поверить услышанному и хорошо понимая, чего хотят оба, повел рукой: – Да тут полно спален…
– Верхом, – процедил Гриффит.
– Он хочет сказать, что не желает, чтобы леди Мэриан преследовали воспоминания, – подтолкнул локтем Арта Долан.
– Но это глупо, – запротестовал тот. – Куда они поедут?
Громко смеясь, Долан заметил:
– Куда угодно! Сколько времени прошло с тех пор, как ты был в отчаянной спешке?
Но Гриффит и Мэриан, не дожидаясь ответа, выбежали: Гриффит – потому что в самом деле был в отчаянной спешке, Мэриан – потому что он тащил ее за собой, так что она неумолимо волочилась сзади, как плуг за быком. Они вышли через главную дверь, и Мэриан, словно сквозь дымку, увидела наемников, связанных попарно, словно свиньи, готовые для отправки на ярмарку, улыбавшихся слуг, усталых собак и нескольких перевязанных солдат.
– Гриффит, не стоит ли нам?..
– Нет.
– Но мои люди…
– С ними все будет в порядке.
– Ты бессердечен.
Остановившись так быстро, что Мэриан налетела на него, Гриффит сжал ее в объятиях и начал целовать. Целовать до тех пор, пока Мэриан не забыла про своих людей и свой долг. Забыла про войну, скорбь и позор. И, когда Гриффит отстранил ее, Мэриан смутно услыхала приветственные крики, но так и не смогла сообразить, какое отношение они имеют к ней. Только его слова несли смысл:
