— Приготовления закончены, — сказал Хью. — Только и осталось, что попировать да погреть кости у очага напоследок.
Эдлин молчала, сдерживая себя.
— Вот это правильно, — заметил Перретт, чтобы смягчить неловкость. — Пожалуй, теперь тебе до самой осени придется греться только у походных костров.
— Пойду распоряжусь насчет обеда, — сказала наконец Эдлин, поднимаясь. Хью, положив руку ей на плечо, заставил ее снова сесть.
— Этим займется Неда, — пояснил он и продолжал: — Дожди, зарядившие после сражения при Истбери, стали для мятежников настоящим бедствием, а для меня — истинным спасением, потому что у меня появилась возможность оправиться после тяжелого ранения.
— Мне сказали, что тебя убили. — Перретт позволил Аллену наполнить свою чашу подогретым вином с пряностями. — Такой пронесся слух.
Хью мрачно улыбнулся и принял чашу из рук Дьюи.
— Наверное, Монфор чуть с ума не сошел от радости!
— Почему, когда верх берет де Монфор, ты говоришь, что ему везет, а ты всегда побеждаешь Божьей милостью? — спросила Эдлин, не удержавшись.
— Пей! — сунул ей под нос чашу Хью.
Он так старался заставить ее поскорее замолчать, что едва не опрокинул вино ей на грудь. Раз ему не по нраву ее слова, мог бы позволить ей уйти!
— Оно слишком горячее! — запротестовала Эдлин, едва переведя дух после первых глотков.
— И может стать еще горячее! — многозначительно заметил Хью и повернулся к Перретту. — Меня подняла на ноги моя дорогая Эдлин, и я решил, что должен на ней жениться.
— Сочтя выздоровление Божьей милостью? — спросил Перретт, сохраняя совершенно серьезную мину.
Эдлин едва не расхохоталась. Похоже, он не такой зануда, как показалось вначале. Может, зря она его невзлюбила?
— Разумеется, — ответил Хью. Почувствовав, должно быть, что плечи Эдлин затряслись от плохо сдерживаемого смеха, он немного ослабил хватку.
— Как долго продлится поход? — спросила Эдлин, втайне надеясь на какой-нибудь определенный, успокоительный ответ вроде: «Войска де Монфора в беспорядке отступают, нам осталось только загнать их в океан» или «Я вернусь не позднее новолуния, поэтому не взваливай все хлопоты по хозяйству на себя, оставь что-нибудь и на мою долю!» Конечно, лучше всего было бы услышать почти невозможное: «Я не могу расстаться с тобой, Эдлин! Когда ты далеко, у меня ноги не идут, гАаза теряют зоркость. Знаешь, Перретт, поезжай обратно к принцу Эдуарду и скажи, что я остаюсь со своей женой, повелительницей моего сердца!»
Она так размечталась, что уже почти слышала эти слова, но он произнес совсем другое:
— Сначала надо отыскать противника. Возможно, мы соединимся с войсками принца и будем сражаться вместе. Битва продлится не дольше одного дня, но нам нужно обязательно убить или пленить де Монфора с сыном. Если они отступят, мы будем их преследовать и навяжем им новое сражение!
Похоже, мысль о предстоящем сражении доставляла ему неподдельное удовольствие: у него загорелись глаза, на губах заиграла улыбка, которой он так редко радовал Эдлин.
Уортон недовольно швырнул на стол ломоть хлеба.
— Когда вы освободите короля, вам не иначе как придется ехать ко двору, милорд, — он содрогнулся от отвращения, — а я терпеть не могу жить при дворе.
Еще бы, подумала Эдлин. Трудно представить себе человека более неподходящего для придворной жизни, чем любимый оруженосец Хью.
— Симон де Монфор лишился большей части своих сторонников-баронов, — заметил Перретт.
— Тогда я наверняка вернусь еще до первого снега. — Хью со вздохом откинулся на спинку. Казалось, такая перспектива его огорчила.
Эдлин вскочила со скамьи так стремительно, что он не успел ее удержать, и бросилась прочь.
— Эдлин, — гаркнул вслед Хью, — сейчас же вернись!
Куда там! Слезы душили ее, но она изо всех сил сдерживалась. Ей хотелось отколотить кого-нибудь или лучше забиться в дальний укромный уголок, где ее никто не найдет… Слишком недолго живя в Роксфорде, чтобы искать убежище наугад, она побежала к лестнице, которая вела к выходу из башни. Но, услышав позади решительный топот Хью, рванулась не вниз, а вверх, надеясь спрятаться в спальне. Засов на двери, охраняющий покой супругов, поможет ей спастись от Хью. Да и будет ли он так уж упорствовать в своем стремлении ее вернуть? Ведь на самом деле больше всего его занимает беседа с королевским соглядатаем Ральфом Перреттом о стратегии предстоящей битвы!
Она ворвалась в спальню и, изо всех сил захлопнув за собой дверь, хотела уже заложить ее засовом, когда с другой стороны в дверь ударил Хью. Он вложил в этот удар всю свою силу, и дверь в ту же секунду распахнулась, а державшая засов Эдлин с размаху села на пол. Переступив порог, Хью даже не попытался помочь ей встать.
— Знаешь, что ты наделала? — сурово спросил он, остановившись возле нее. — Ты нарушила закон гостеприимства!
— Вот как? — пронзительно вскрикнула она и попыталась отодвинуться назад. — Перретт не заслуживает моего гостеприимства!
— Но он гость, наш первый гость в Роксфорде! И мой друг!
Хью шагнул назад, и Эдлин поднялась, потирая ушибленное место. Что ответишь на такой упрек? Закон гостеприимства непреложен для всех. Гостиниц мало, к тому же в них полно вшей, а на дорогах промышляют молодцы вроде Ричарда Уилтшира, поэтому владельцы замков охотно предоставляют усталым путникам стол и кров. Эдлин всю жизнь соблюдала этот закон, даже восхищалась им, но вести себя вежливо с Ральфом Перреттом было выше ее сил.
— Так что? — спросил Хью, нетерпеливо постукивая ногой об пол.
В первый раз она поняла, почему он так раздражался, когда она вела себя с ним как с мальчишкой.
— Я не желаю принимать Перретта!
— Почему же? Извольте обьяснить, миледи! — Тон Хью был крайне резок.
Потому что он приехал разлучить нас, бессознательно подумала Эдлин.
И это была правда. Похолодев так, словно зима обдала ее своим вьюжным дыханием, Эдлин постаралась поскорее прогнать ужасную мысль.
— Отчего ты побледнела? Я же говорил, что никогда не подниму руки на женщину. Я всегда держу свое слово, хотя сегодня вечером ты сделала все, чтобы я его нарушил. Не упрямься, спустись вниз и…
— Нет! — Эдлин подошла к камину и протянула руки к огню. — Извинись за меня перед своим другом. Скажи, я выйду с ним проститься. С ним, с тобой и… — Она, помолчав, спросила со страхом: — Ты берешь в поход моих сыновей?
Ее сыновей?! Хью почувствовал, как у него сжалось сердце: только сегодня утром это были их с Эдлин сыновья!
— Я не собираюсь следить в походе за двумя необученными мальчишками, которые не умеют даже толком нарезать жаркое.
— Спасибо и на этом, — сказала она уже намного спокойнее и тише, чем раньше, но Хью почувствовал, что эта, казалось бы, благотворная перемена в ее настроении на самом деле не сулит им обоим ничего хорошего.
