У Селены свело живот.
— Отец завершил все проволочки с твоим договором. Завтра ты его подпишешь в зале заседаний королевского совета.
— Это значит… я официально становлюсь королевской защитницей?
— Да. Выходит, отец не так уж сильно тебя ненавидит, как могло показаться. Просто чудо, что составление договора не затянулось на месяцы, — сказал Дорин и подмигнул.
Четыре года. Четыре года подневольной службы, а потом она будет свободна. Но почему Шаол убежал, как мальчишка? Селена взглянула на дверь, прикидывая, хватило бы у нее сейчас сил его догнать.
Дорин обнял ее за талию.
— А еще это значит, что мы будем вместе, по крайней мере целых четыре года.
Он наклонился и поцеловал ее, но Селена осторожно вырвалась из его объятий.
— Дорин, я же теперь королевская защитница, — давясь от смеха, сказала она.
— С этим никто не спорит, — ответил принц, снова приближаясь к ней.
Но Селене не хотелось ни новых объятий с ним, ни новых поцелуев. Она повернулась к окну, ярко залитому солнцем. Мир вновь был открыт для нее. Она сумела переступить через ненавистную меловую черту.
— Селена, а разве это что-то меняет? — искренне недоумевал Дорин. — Пожалуй, только то, что теперь возле твоих покоев не будут толкаться караульные.
— Получив титул королевской защитницы, я уже не смогу быть с вами.
— Селена, я разгадал твою шутку, — засмеялся принц. — Теперь нам будет легче держать все это в тайне.
— У меня и так хватает тайн, и еще одна мне не нужна.
— Не волнуйся, я найду способ рассказать о нас отцу. И матери, — не слишком уверенно добавил Дорин и поморщился.
— Дорин, зачем нам все это? У меня лишь титул звучит красиво. На самом деле я — подневольная вашего отца. А вы — наследный принц.
Она говорила то, что думала. Если их отношения перейдут за грань объятий и поцелуев, это только осложнит дело, когда настанет время покинуть замок. Принимать ласки Дорина, будучи служанкой его отца? В какое положение это ее поставит? И Дорина тоже. Как бы он ни восхищался ею, у наследного принца — свои обязательства, уклониться от которых он не вправе. Да, она и сейчас хотела его, ей было хорошо с ним, но она понимала: их длительные отношения все равно плохо кончатся и прежде всего — для нее.
Сапфировые глаза Дорина потемнели.
— Значит, ты больше не хочешь быть со мною?
— Дорин, давайте не загораживаться от правды. Через четыре года я все-таки покину замок. Я не знаю, каким будет конец наших отношений, если они продолжатся. Думаю, они лишь осложнят жизнь каждого из нас.
Солнце приятно грело ей спину. Селена чувствовала, как начинает уходить тяжесть, давившая ей на плечи.
— Поймите меня правильно, Дорин. Через четыре года я получу свободу. Попробуйте это понять. Я ведь и до ареста не чувствовала себя свободной. Я никогда не была свободной и очень хочу ощутить, что же это такое, когда ты по-настоящему свободна.
Селена улыбалась. Принц открыл было рот, но промолчал и лишь смотрел на ее улыбку.
— Как пожелаешь, — тихо ответил он.
Она не жалела о сделанном выборе, однако эти два слова вызвали в ней странную досаду.
— Но я хочу остаться вашим другом.
— Навсегда, — сказал Дорин, засовывая руки в карманы.
Селене стало немного жаль его. Может, взять его за руку? Или поцеловать в щеку? Но слово «свободна» колоколом звенело у нее внутри, отзываясь во всех уголках ее существа, и ей было не сдержать улыбки.
Дорин тоже улыбнулся, однако его улыбка получилась натянутой.
— Думаю, Нехемия уже спешит сюда, чтобы рассказать тебе о договоре. Принцесса сильно разозлится, когда узнает, что я ее опередил. Ты уж извинись за меня, хорошо?
Дорин взялся за дверную ручку, но мешкал уходить.
— Поздравляю тебя, Селена, — тихо сказал он.
Она не успела ответить. Дверь за принцем тихо закрылась.
Оставшись одна, Селена подошла к окну, прижимая руку к бешено колотящемуся сердцу.
— Свободна, — шептала она, без конца повторяя это драгоценное слово.
ГЛАВА 54
Через несколько часов Шаол снова появился в покоях Селены и теперь стоял возле двери в ее столовую. Он сам не до конца понимал, зачем пришел сюда. Точнее, понимал, только не хотел себе признаваться. Шаол повсюду разыскивал Дорина и нигде не мог найти. Он чувствовал необходимость объясниться по поводу той странной сцены, невольным свидетелем которой оказался принц. Ведь все было не так, как Дорин мог подумать.
За минувшую неделю король едва удостоил его парой слов. Имя Кэйна вообще не упоминалось. Это Шаола не удивляло. Кто такой Кэйн? Пешка в игре. Позабавил короля, и будет с него. И нечего равнять какого-то солдата с капитаном королевской гвардии.
Но Кэйн мертв, потому что Шаол убил его. Глаза этого верзилы никогда уже не откроются и не посмотрят на мир, потому что Шаол убил его. Убил не просто так, не из-за глупой ссоры. Убил по крайней необходимости… но убил.
Рука капитана привычно скользнула к ножнам. Потом он вспомнил, что все эти дни ходил без меча. Тогда, добредя до своих комнат, он швырнул меч в угол. Спасибо, кто-то смыл с оружия всю кровь. Наверное, гвардейцы, которые увели его с веранды. Дома они налили ему большой бокал самой крепкой выпивки, какую смогли найти, и молча уселись. Потом, убедившись, что их командир не наделает глупостей, ушли, не дожидаясь, когда он их поблагодарит.
Шаол провел рукой по коротко стриженным волосам и вошел.
Селена лениво расправлялась с обедом. Капитана она явно не ждала.
— Два визита за один день? — удивилась Селена, опуская вилку. — Чем я обязана такому вниманию?
— Где Дорин? — хмуро спросил Шаол.
— Этого я не знаю. Как видишь, здесь его нет.
— А я думал, в это время он всегда бывает здесь.
— Раньше бывал. Но теперь не будет.
Шаол подошел к столу и замер с вопросом:
— Почему?
Селена скатала хлебный шарик и отправила себе в рот.
— Потому что я это прекратила.
— Что именно?
— Я теперь — королевская защитница. Осталось лишь договор подписать. Думаю, ты понимаешь, что мне было бы крайне неуместно находиться в близких отношениях с принцем.
Ее синие глаза вспыхнули. От легкого ударения, сделанного ею на слове «принц», у Шаола замерло сердце.
Капитан с трудом улыбнулся и сказал:
— А я все ждал, когда ты окончательно поправишься.
Он вдруг подумал: какие чувства испытывала Селена после очередного убийства? Мучилась ли? Вспоминала ли свои перепачканные кровью руки? Или она умела убивать, не пачкаясь в крови жертв?
