— Или наш любимый король считает, что ты недотягиваешь до статуса его телохранителя?
Капитан опустил руку на эфес меча.
— Если помолчишь, услышишь все из того, что его высочество намеревался тебе рассказать.
— Молчу, — заявила Селена, поворачиваясь к принцу.
Дорин подался вперед.
— Отцу нужен тот, кто помог бы ему управляться с империей. Точнее — маневрировать в общении с трудными людьми.
— Надо понимать, вашему отцу нужен лакей для грязной работы. В данном случае служанка.
— Если грубо и прямо — да, — ответил принц. — На защитника возлагается обязанность… утихомиривать королевских противников.
— Доводя их до состояния могильной тишины, — учтивым тоном добавила Селена.
Губы Дорина тронула улыбка, но он тут же придал лицу серьезное выражение и кивнул:
— Да.
Итак, Селене недвусмысленно предложили стать верной служанкой адарланского короля. Убивать ради спокойствия и благополучия этого человека. Быть ядовитым зубом в пасти чудовища, которое уже поглотило половину Эрилеи… Она вскинула подбородок.
— И если я соглашусь?
— Тогда через шесть лет король дарует тебе свободу.
— Шесть лет! — воскликнула Селена, но слово «свобода» эхом прозвенело в ее ушах.
— А если откажешься, — продолжал Дорин, предугадав ее вопрос, — останешься в Эндовьере.
Сапфировые глаза наследного принца сделались холодными и колючими. У Селены встал в горле ком. Завершающие слова этой фразы не нуждались в произнесении. Селена и так их знала: «И здесь умрешь».
Провести шесть лет в роли королевского «щербатого кинжала»… или всю оставшуюся жизнь гнить в Эндовьере. Какую там жизнь? Ей и второго года каторги не выдержать.
— Но это еще не все, — вновь заговорил принц. — Есть маленькая особенность.
В лице Селены ничего не изменилось. Она молча смотрела, как наследник, подбирая слова, вертит кольцо на пальце.
— Видишь ли, твоего согласия стать королевской защитницей мало. Отец решил… немного поразвлечься и устроить состязание. Каждому из двадцати трех членов своего совета он повелел найти претендента на титул королевского защитника. Всех кандидатов соберут в замке, где они будут жить, упражняться и проходить испытания.
Худшие будут отсеиваться. Если тебе посчастливится победить, ты получишь официальный титул Адарланского ассасина, — с полуулыбкой добавил принц.
— Кто они, мои будущие соперники? — спросила Селена со строгим выражением лица.
Принц взглянул на нее, и его улыбка померкла.
— Солдаты, а также грабители и ассасины со всей Эрилеи.
Селена раскрыла рот, но принц не дал ей вмешаться.
— Если выйдешь победительницей и докажешь свое умение и верность, отец через шесть лет обязательно дарует тебе свободу. Он в этом поклялся. А пока будешь находиться у него на службе, тебе причитается изрядное жалованье.
Последние слова Селена почти не слышала. Поединки! И с кем! С каким-то безвестным отродьем, найденным черт-те где. Но среди соперников будут ее, так сказать, собратья по ремеслу.
— Кто эти ассасины? — спросила она.
— Сам не знаю. Впервые о них услышал. Такой славы, как у тебя, у них нет. Но я не рассказал тебе о самой сути отцовской уловки. Ты будешь состязаться не под своим именем.
— Как это?
— Имя будет вымышленное. Вряд ли тебе известно, что творилось в королевстве после суда над тобой.
— Откуда бы? Новости — редкие гости в соляных копях.
Дорин усмехнулся и покачал головой.
— Никто не знает, что Селена Сардотин — совсем юная особа, почти девчонка. Все думали, ты гораздо старше.
— Что-о? — У Селены вспыхнули щеки. — Как такое может быть?
Она всегда гордилась умением скрывать свой истинный возраст. Но гордость осталась в той, прежней жизни.
— После суда над тобой мой отец решил, что… не стоит рассказывать всей Эрилее, сколько тебе лет. Этого никто не должен знать. Представляешь, как потешались бы наши враги, узнай они, что мы не могли справиться с девчонкой!
— Выходит, даже в эту дыру меня пригнали под чужим именем? А какой меня вообще представляли? Великаншей с горящими глазами?
— Не знаю и знать не хочу. Но ты была лучшей из всех ассасинов. Люди до сих пор произносят твое имя шепотом. — Наследный принц задержал на ней взгляд. — Состязание продлится несколько месяцев. Если ты согласишься стать моей претенденткой и сражаться ради меня, я сделаю так, чтобы отец отпустил тебя на свободу через пять лет.
Селена уловила, как он напрягся всем телом. Принцу хотелось услышать от нее «да». Ему так сильно этого хотелось, что он, по сути, предлагал ей сделку.
У Селены загорелись глаза.
— Вы сказали, я была лучшей. Как это понимать?
— Год в Эндовьере бесследно не проходит. В соляных копях ты могла и утратить часть прежних навыков.
— Не беспокойтесь, ваше высочество. Свои навыки я не утратила, — сказала Селена, вдавив обкусанные ногти в мякоть ладоней.
Она ненавидела черную кайму под ногтями. И не помнила, когда в последний раз у нее были чистые руки.
— Осталось убедиться, что это так, — сказал Дорин. — Подробности состязания ты узнаешь уже в Рафтхоле.
— Ваше высочество, я понимаю: придворной знати хочется поразвлечься. Наверное, они и ставки будут делать. Но я не вижу смысла в этих состязаниях. Почему бы вашему отцу просто не взять меня на службу?
— Я уже сказал: ты должна доказать свою пригодность.
Селена уперлась кулаком в бок. Кандалы громко звякнули.
— Звание Адарланского ассасина превосходит любые потребные вам доказательства.
— Ошибаешься, — отозвался Шаол, и его бронзовые глаза вспыхнули. — Пока что для нас ты — преступница. Мы не имеем права доверить тебе важные королевские поручения.
— Я готова принести торжественную кля…
— Сомневаюсь, что король примет твою клятву. Твоя былая слава его впечатляет, но не убеждает.
— Пусть так, только я не понимаю, зачем мне тратить время на подготовку к состязаниям и все эти поединки? Конечно, в чем-то я утратила былую сноровку, но… а как ее не утратить, если вместо своего ремесла я вырубала пласты каменной соли?
Сказав это, Селена наградила Шаола презрительным взглядом.
— Так ты что, отклоняешь мое предложение? — хмуро спросил Дорин.
— Разве я сказала, что отклоняю? — огрызнулась Селена.
Кандалы так натерли ей запястья, что у нее выступили слезы.
— Я готова быть самой непревзойденной вашей защитницей, если вы согласитесь освободить меня не через пять лет, а через три года.
