— Как вы себе это представляете? Я сейчас вызову своего
помощника и задам ей такой вопрос? Извините, но я не могу. И не хочу. В конце
концов, мы всегда выступали за равноправие. Кроме того, сегодня есть масса
гигиенических средств. Извините, но мне даже стыдно об этом говорить.
— В таком случае разрешите мне узнать эти подробности. У нас
не будет времени на смену гигиенических средств и не будет возможности
обеспечивать их потребности. Мы летим всего на неделю и должны быть уверены,
что в решающий момент наши женщины смогут выдержать этот тяжелый путь.
— Какой-то бред, — пробормотал Фархад. — Хорошо. Узнавайте
сами. Чтобы я к этому не имел никакого отношения.
— Я так и сделаю, — кивнул полковник, выходя из кабинета.
Сеидов посмотрел ему вслед, прыснул и, не выдержав, громко
рассмеялся. Кажется, самая большая проблема у них будет с этим полковником,
начисто лишенным всякого чувства юмора. Или Амансахатов действительно прав и
сам Фархад относится к этой командировке без должного внимания? Но в любом
случае такие подробности узнавать он не будет никогда. Хотя бы потому, что
никогда не сможет задать подобный вопрос своим сотрудницам. Тем более Алене
Сизых, которая ему так нравится.
Зазвонил телефон прямой связи с президентом компании. Фархад
быстро взял трубку:
— Слушаю вас, Борис Александрович.
— Добрый день, Фархад Алиевич. Как у вас дела? Все готово к
вашей командировке?
— Да, все в порядке.
— Наш посол в Багдаде будет о вас знать, — сообщил
Вайнштейн. — Вам обещают выделить охрану, но все равно будьте осторожны. У меня
брат недавно вернулся из Израиля и считает нашу поездку одной большой
авантюрой. В Иордании и Сирии находится масса беженцев из Ирака. Никто уже не
верит, что там когда-нибудь будут мир и порядок. Но мы все равно должны
попытаться провернуть наше дело. Если нам удастся закрепиться, то это будет
очень перспективное направление. Возможно, когда-нибудь американцы уйдут, и там
действительно воцарится относительный порядок. В конце концов, никто не должен
наводить в стране порядок вместо самих иракцев. Вот пусть они и стараются.
— Согласен, — сдержанно ответил Фархад, — но американцы уже
разворошили там страну до такой степени, что понадобится еще много лет, чтобы
люди успокоились. А нестабильность в стране неизбежно будет сказываться на цене
нефти.
— Так полагается, — согласился Вайнштейн. — Цена на
энергоносители слишком тесно связана с политикой. И мы обязаны об этом помнить.
Президент компании попрощался, пожелал успехов и положил
трубку. Фархад снова взглянул на перстень. Завтра они вылетают в самую опасную
командировку, которая когда-либо была в его жизни.
Глава 11
Рано утром Сеидов поцеловал спящую дочь, попрощался с Кариной.
— Ты только не волнуйся, — успокаивал он супругу, — и не
переживай. Нас там будут охранять, как лидеров государства, и поэтому с нами
ничего не случится.
— Там сейчас каждый день что-то случается, — возразила
супруга, тяжело вздыхая. Она с самого начала была против этой командировки и
даже расплакалась, когда узнала, что он должен лететь в Ирак. «Такова цена
твоего назначения, — упрямо твердила Карина. — Я знала, что это нам дорого
обойдется».
— Но не с гостями, которые туда прибывают, — резонно возразил
Фархад. — Ты вспомни, кто только туда не прилетал за последнее время! И
Президент Буш, и Генеральный секретарь ООН, и премьеры Блэр и Браун, и даже
беременная министр обороны Испании. Ни с кем ничего не произошло. Почему должно
произойти что-то плохое обязательно с нами? У меня столько мусульман в группе.
И этот бравый полковник, который будет нас охранять. И наш переводчик из
Казахстана. Не забывай, что я представитель рода «сеидов» и на меня никто не
посмеет поднять руку.
— Когда они взрывают машины, то не очень разбираются, из
какого ты рода, — вздохнула Карина. Она его поцеловала и три раза перекрестила.
— Сделаешь из азербайджанца армянина, — пошутил Фархад,
целуя жену.
— Возвращайся живым, — попросила она.
Сеидов снова почувствовал этот непонятный прибор на своем
пальце. Интересно, как он будет сегодня проходить контроль службы безопасности?
Металлодетектор может сработать, и его могут вообще не пустить на борт
самолета. Но об этом думать не хотелось. В Домодедово, откуда улетал их
самолет, он прибыл за час до вылета. В зале для официальных делегаций уже
сидели полковник Амансахатов и Манана Гацерелия. Увидев Сеидова, полковник
сразу подошел к нему для конфиденциальной беседы.
— Я все уточнил, — доложил он, — у обеих все в порядке.
Никаких месячных. У одной они недавно были, у другой будут через две недели.
— Это очень важно, — с трудом сдерживаясь, произнес Сеидов.
Он никак не мог понять этого полковника. Он такой
законченный идиот или просто придуривается? Или это действительно так важно в тех
полевых условиях, где они будут? Фархад даже не подозревал, что уже следующая
ночь подтвердит правоту полковника. Вскоре подъехали остальные участники
группы. Рейс на Амман выполнял зарезервированный компанией самолет. Нужно было
лететь через Стамбул или Франкфурт, что отнимало лишние сутки. Небольшой
французский самолет, рассчитанный на полсотни пассажиров, был почти полон.
Кроме них, в столицу Иордании летели дипломаты, группа спортсменов, бизнесмены
и просто деловые люди, которые умудрились каким-то образом попасть именно на
этот рейс.
Они прошли через металлоискатель. Кольцо, конечно,
зазвенело, но самого Фархада проверили ручным пультом и убедились, что звенит
только кольцо, в которое невозможно было вставить гранату, пистолет или нож.
Сеидов подумал, что террористы возьмут на вооружение небольшие формы предметов,
личные миниатюрные ноутбуки, массивные часы, перстни, чтобы пронести
какую-нибудь гадость и в очередной раз попытаться нанести удар по коммуникациям
западной цивилизации. Ведь смогли же террористы придумать, как использовать
жидкую взрывчатку, замаскировав ее под детское питание. Страшно даже подумать,
какой политический и экономический кризис могла вызвать гибель сразу десяти
огромных авиалайнеров над Атлантикой! Не говоря уже о тысячах погибших, среди
которых наверняка были женщины, дети, инвалиды, ни в чем не повинные люди, а
возможно, среди тысяч пересекающих океан людей были и сотни мусульман, смерть
которых готовили их единоверцы.
«Интересно, как с точки зрения теологии объясняют гибель
мусульман идеологи терроризма, — подумал Фархад. — Ясно, когда мусульманский
смертник взрывает себя в машине, ударяясь об стену американского посольства. Он
считает, что чем больше неверных погибнет, тем скорее он попадет в рай. Тезис
хотя и спорный, но понятный. Ясно, когда взрывы устраиваются против политиков
или военных в Ираке. Но как объяснить нанесенные самолетами удары в башни
Торгового центра, где работали сотни и тысячи мусульман? И в самих самолетах
находились мусульмане. Ведь с точки зрения теологии мусульманин убивший ни в
чем не повинных мусульман, не может попасть в рай. Как это противоречие
объясняют идеологи религиозного терроризма? Что говорят смертникам? Что Аллах
сам рассудит, кто виноват, а кто должен попасть в рай? Но кто они такие, чтобы
присваивать себе права Аллаха и решать за него, кто попадет в рай или в ад?
