— Тоже статистика, — огорчился Фархад.
— Конечно. На Востоке иное отношение к смерти, чем на
Западе. Здесь смерть воспринимают как нормальное явление, которое рано или
поздно должно произойти с каждым человеком. Смерти почти не боятся, жизнью не
дорожат. Поэтому столько смертников. Верят, что попадут в рай. Говорят, что
истинно верующие люди не должны бояться смерти. А здесь почти все верующие.
Может, поэтому и не боятся. Я не знаю…
— Вы давно уже здесь?
— Пятый год, — вздохнул Строганов, — через четыре месяца
срок моей командировки заканчивается. Надеюсь, меня больше не пошлют в такие
жаркие страны. На этот раз попрошусь куда-нибудь в Гренландию, хотя там нет
нашего посольства. Ну тогда в Исландию или в Канаду. На другие страны просто не
соглашусь.
— Я вас понимаю, — сказал Фархад, — и представляю, как вам сложно
здесь жить.
— Надоело, — признался Строганов, — все надоело. И эти
арабы, которые нас никогда не поймут. И наши западные друзья, которые тоже
никогда не смогут понять арабов. Все надоело. Хочется все бросить и уехать. Но
мне осталось еще четыре месяца. Постараюсь выдержать. В Багдаде вас будет
встречать сотрудник нашего посольства Михаил Емельянович Гладков. Он там уже
три года живет в аду. Семью давно отправил, сам все время ждет, когда его либо
убьют, либо захватят в заложники. Причем никогда не знаешь, кто это сделает. То
ли сами арабы, то ли американцы решат тебя сдать, то ли местные полицейские
захотят тебя продать, то ли твои друзья тебя предадут. В общем, полный букет
всяких мерзостей. Вы этим полякам тоже не очень доверяйте. При малейшей опасности
они вас бросят. Заберите у них лишние пистолеты и раздайте своим людям. Лучше
возьмите один пистолет себе, а другой отдайте вашему бравому полковнику. Будет
хоть какая-нибудь защита, если поляки сбегут. А так не волнуйтесь. Вас доставят
в Багдад завтра вечером.
— Вы не боитесь говорить незнакомому человеку подобные вещи?
— Нет, — фыркнул Строганов. — Совсем не боюсь. Я восемь раз
в Ирак ездил отсюда и каждый раз под смертью ходил. А по сравнению со смертью
все остальные неприятности кажутся детскими пустяками. Поэтому я уже ничего не
боюсь. У меня боялка лопнула. Теперь я устал и хочу вернуться домой. А вам
счастливого пути. Надеюсь, что все будет хорошо.
— Я тоже надеюсь, — отозвался Фархад.
Глава 12
Все три внедорожника не выглядели презентабельно. Они были
старыми и побитыми. Первый был относительно неплохой «Лендровер» с одной
вмятиной. Второй внедорожник был гораздо старее, но у него не было вмятин. Это
был «Мицубиси Паджеро». А третий внедорожник являл собой ужасное зрелище. На
его боку остались следы от выстрелов из автоматов. Это был «Ниссан», который
непонятно как еще передвигался по пустыне с такими «ранениями» в корпус. Все
три машины, изначально белые, были серыми от песка и налипшей грязи.
Группа сотрудников разместилась по машинам. Майор подошел к
Сеидову, протягивая два пистолета.
— Это все, чем мы можем поделиться, — улыбнулся Томашевски.
— Но оружие нужно будет потом нам вернуть. Вы умеете из него стрелять?
— Не нужно, — мрачно ответил Сеидов. — Пистолеты нам все
равно не помогут. Они только создают ложную иллюзию защиты. Оставьте их у ваших
людей. В моей группе нефтяники и геологи, а не коммандос.
— Я вас понимаю, — согласился майор.
Фархад посмотрел на две другие машины, убедился, что все
уселись, залез в салон первой машины и захлопнул за собой дверь.
— Мы можем ехать, — негромко сказал он Томашевски.
Тот, в свою очередь, уселся на переднее сиденье и отдал
приказ своему водителю. Колонна медленно тронулась, отъезжая от аэропорта.
Первые несколько минут было довольно интересно. Повсюду виднелись интересные
сооружения, вдоль дороги были высажены пальмы. Алена с явным интересом смотрела
по сторонам.
— Вам нравится? — спросил Сеидов.
— Здесь красиво, — ответила она, — ведь это библейские
места. Сюда нужно приезжать, чтобы походить и все осмотреть. Всегда мечтала
побывать в Иордании и в Израиле.
— Еще успеете, — кивнул Фархад. — Тем более что сейчас
отменили визы для российских граждан в Израиль. Можете в любой момент взять
билет и полететь в эту страну. Я тоже ни разу не был в Израиле. Наверное,
интересно увидеть храм, где был похоронен Христос, а потом воскрес. Пройти по
его пути и выйти на гору, где его распяли. Очень интересно. У вас еще все
впереди.
— У вас тоже, — возразила Алена, — я ведь знаю, сколько вам
лет.
— Боюсь, что мои путешествия для удовольствия уже
закончились. Теперь я буду выезжать вот в подобные командировки. Хотя в Ираке я
уже работал раньше целых три года. А вот в Иордании никогда не был.
— Вы прилетели сюда в первый раз? — повернулся к ним
Томашевски. — И пани тоже? Как вас зовут? Меня зовут Гжегож. А вас?
— Алена Сизых.
— Какое красивое имя, — восхищенно сказал майор. — Оно вам
подходит. Значит, вы здесь в первый раз?
— Да, — ответила Алена.
— Я думал, что вы полька. У вас такие красивые глаза, —
сделал комплимент майор.
— Мои родственники из Львова, — ответила Алена, — но они еще
в начале века переехали в Москву.
— И у вас наверняка есть польская кровь, — обрадовался
Томашевски.
Фархаду не понравилось, что этот майор так нахально ведет
себя по отношению к его помощнику.
— Где самые опасные места на пути следования? — спросил он у
майора.
— После границы везде, — честно ответил Томашевски. — Нас
могут обстрелять в любом месте. Но это просто дикие группы, которые стреляют в
любую двигающуюся мишень. Если они понимают, что мы вооружены, то сразу уходят.
Сержант обычно дает одну очередь в воздух, и мы едем дальше…
— Они тоже стреляют в воздух? — уточнил Сеидов.
— Нет, они стреляют в машину, — меланхолично заметил майор,
— поэтому самые большие потери среди водителей. Обычно стреляют сразу в них,
чтобы остановить автомобиль. И это не всегда террористы. Иногда обычные бандиты
— хотят пограбить вот и рассчитывают взять все, что можно взять.
— Вы меня успокоили, — мрачно пошутил Фархад. — По-вашему,
лучше встретиться с бандитами, чем с террористами?
— Со всеми плохо, — ответил майор, — в этой стране все уже
давно потеряли, как это правильно сказать, цену человеческой жизни. Они убивают
друг друга каждый день. И больше всего ненавидят американцев. Но нас тоже
считают американцами. Для арабов все равно, кто перед ними. Поляки, украинцы,
англичане, немцы, греки. Они всех нас считают американцами и оккупантами.
Только для турков делают исключение. Их ненавидят еще больше.
