Когда генерал ушел, президент позвонил заместителю
руководителя своей администрации Вилену Суровцеву. Тот занимался кадровыми
вопросами в масштабах всей страны. Если Жуковский «делал королей» по своему
лекалу и для своих целей в середине девяностых, то Суровцева можно было назвать
новым кадровым поставщиком «пэров», которых он выстраивал по ранжиру, назначая
лояльных и смещая нелояльных. Но Суровцев работал в команде президента и
помогал главе государства выстраивать жесткую вертикаль власти. И в этом было
отличие нового времени от прежнего.
И еще одна особенность отличала Суровцева от всех остальных.
Раньше он работал в команде Кочуровского, и президент об этом помнил. Как
помнил и сам Суровцев.
— Наш полпред в Сибирском округе предлагает вторично
утвердить губернатора Нахраповича на его должности, — сообщил президент. — Как
вы к этому относитесь?
Суровцев молчал. Он понимал, что президент спрашивает не
просто так. И знал, что через двадцать минут губернатор Нахрапович войдет в
кабинет к главе государства. Но дать утвердительный или отрицательный ответ —
означало предвосхитить решение главы государства. Суровцев знал, как относится
к олигархам президент. В то же время он сам готовил справку об успехах
губернатора Нахраповича. В конце концов, почти все показатели области говорили
в пользу его вторичного назначения.
— Мне кажется, он справляется со своей работой, — осторожно
заметил Суровцев, — но конкретное решение все равно принимать вам.
— Это я знаю. — Президент положил трубку и еще раз пробежал
глазами на лежавшую перед ним справку. Он не позволит своим личным чувствам
взять вверх. Сегодня он примет Нахраповича, и только его выразительные взгляды,
иногда бросаемые на самого богатого человека в стране, будут выдавать истинное
отношение к нему главы государства.
Соединенные штаты Америки. Чикаго. 9 марта, Среда
Дронго и Нащекина встретились за завтраком. Оба поднялись ни
свет ни заря. Сказалась разница во времени. Прибывающие в Америку европейцы
обычно просыпаются ранним утром и привыкают к иному временному распорядку
примерно через неделю. В семь утра они уже завтракали. Дронго спросил, как
Нащекина спала, и та честно призналась, что заснула поздно, а поднялась очень
рано, еще до шести. В Москве в это время было около трех часов дня, и организм
отказывался спать.
Саймонс должен был заехать за ними в половине девятого.
Минут за десять до этого они уже спускались в холл отеля. Дронго подумал, что
весной в Чикаго погода гораздо лучше, чем в Москве. Здесь было уже довольно
тепло, тогда как в Москве все еще шел снег.
— Этот красавец из полиции считает себя неотразимым Дон
Жуаном, — пробормотала Нащекина. Она была в легкой куртке и темном брючном
костюме.
— Симпатичный офицер, — меланхолично поддержал Дронго, думая
о своем. — Именно он вышел на Бачиньскую. Уговорил ее сдаться. Наверное,
обладает даром убеждения. Думаю, женщинам он нравится.
— Вчера решил проверить свои способности на мне. Позвонил,
хотел подняться ко мне в номер, — сообщила Нащекина. — И хотя мой английский
очень сильно хромает, я смогла ему объяснить, что уже очень поздно.
— Он вас понял?
— Видимо, да, коли не решился взломать мою дверь.
— Хорошо, что он не итальянец, — улыбнулся Дронго. — А сам
Конелли не пытался попасть к вам через окно?
— Нет, пока нет. Вы напрасно шутите. По-моему, Саймонс
серьезно обиделся.
— Надеюсь, он все же приедет за нами.
Саймонс приехал. Ровно в половине девятого. И вел себя так
любезно, словно вчерашнего инцидента вовсе не было. По дороге он более подробно
рассказал о случившемся в доме родственницы Бачиньской, хотя ничего нового в
общем-то не сообщил. Было ясно, что убийца заранее знал, где можно найти Олесю,
и пришел точно по адресу. Молодую женщину спас звонок из Москвы, иначе она
вернулась бы в квартиру и встретилась там с киллером.
Саймонс отвез их в управление ФБР, где гостей уже ждали.
Среди встречавших был и Конелли. Но судя по всему, его не все узнавали в здании
управления ФБР, где он якобы работал старшим агентом. Дронго и Нащекина сделали
вид, что не замечают этих шероховатостей.
В комнате для допросов ждала Олеся Бачиньская. Рядом с ней
находился переводчик. Саймонс и Конелли вошли к ним вместе с Дронго и
Нащекиной. За прозрачной стеной двое операторов записывали все происходившее на
видеокамеры, но Дронго и его спутница старались не обращать внимания на эту
зеркальную стену.
— Госпожа Бачиньская, — торжественно начал Конелли,
показывая на новых для нее людей, — эти двое экспертов прилетели из Москвы,
чтобы помочь вам обнаружить убийцу. Вы можете отвечать на их вопросы, пользуясь
услугами нашего переводчика, если чувствуете, что вашего английского
недостаточно. Итак, начнем наш разговор. Вы согласны?
— Да, — кивнула Олеся. Она с интересом разглядывала новые
лица. Ей было не совсем понятно, почему к ней в Чикаго приехали эти русские
эксперты. Хотя мужчина был больше похож на итальянца.
Нащекина посмотрела на Дронго. Они с самого начала
условились, что допрос будет вести именно он. В конце концов, именно он
выдвинул версию о том, что Бачиньскую искали по каким-то другим, невыясненным
причинам.
— Здравствуйте, пани Бачиньская, — начал Дронго, — я хотел
бы задать вам несколько вопросов. Прошу вас не нервничать и отвечать на них как
можно более спокойно. Если вы что-то не вспомните, ничего страшного. Насколько
мне известно, вам показали пленку, на которой зафиксирован убийца вашей
родственницы. Вы его раньше когда-нибудь видели?
— Нет, никогда, — ответила она. — Я вообще не знаю, почему
он хотел меня убить.
— Вот это мы и постараемся узнать, — пояснил Дронго. —
Может, вы раньше слышали его голос?
— Нет. Я бы запомнила. Но, по-моему, он не американец.
Говорил с акцентом. Скорее, болгарин или румын.
— Может, украинец или молдаванин?
— Да, возможно. У молдаван и румын похожий язык?
— Одинаковый. Скажите, пани Бачиньская, как вы считаете,
почему он пришел именно к вам?
— Я не знаю… — Она неуверенно взглянула на Саймонса и
Конелли. — Я сама ничего не понимаю.
— И кто-то напал на ваш офис в Брюсселе. Вы об этом слышали?
— Да. Я прочитала в газетах. Такой ужас! Их всех убили.
— Вы не замечали в последние дни перед отъездом в Чикаго
чего-нибудь подозрительного?
— Нет, ничего.
— Вы давно работаете с паном Дзевоньским? Неужели не
замечали ничего странного?
— Он хороший человек, — не совсем уверенно произнесла Олеся.
— Кстати, а где он сейчас?
