— Пройдем пешком? — предложил Дронго. — Хотя до отеля не
близко…
— Тогда возьмем такси, — предложила она в свою очередь. — Уже
десятый час. Мне кажется, будет неправильно, если мы снова проведем ночь на
разных этажах.
Он смущенно кивнул в знак согласия. Затем повернулся к ней.
Увидел ее глаза. Второй поцелуй был более продолжительным. И тот же вкус
карамели на губах. Дронго чуть отстранился. Эльвира улыбалась. Ему все еще
казалось неудобным воспользоваться таким случаем и войти к ней в номер. Он
отвернулся, чтобы посмотреть на дорогу. Шагнул на проезжую часть, поднимая
руку. Рядом почти тут же затормозила какая-то машина, но он никак на нее не
отреагировал, ведь это было не такси. Ему вдруг подумалось, как приятно
чувствовать на себе взгляд своей спутницы. Дронго снова повернулся к ней.
Поцелуй подействовал на него как бокал шампанского. И тут он интуитивно ощутил
опасность, успел услышать за спиной быстрые шаги и увидеть, как у Нащекиной
резко изменилось выражение лица. Но было уже поздно. В этот момент его ударили
по голове. Последнее, что он услышал, был ее крик.
Россия. Москва. 10 марта, четверг
В этот день Машков приехал на работу к девяти часам утра.
Когда привели Дзевоньского, он удовлетворенно кивнул. Арестованный был чисто
выбрит, от него даже пахло неплохим парфюмом. Машков настоял, чтобы в камеру
передали тот самый парфюм, которым Дзевоньский обычно пользовался. Это был
довольно дорогой «Van Cieef amp; Arpelz». И теперь его аромат придавал допросу
своеобразный оттенок, делая их встречи не столько трагическими, сколько
трагифарсовыми.
Пока Дзевоньскому подключали аппаратуру, он молчал. Но когда
обнаружил, что его не будут колоть, с удивлением посмотрел на Машкова:
— Изменение в наших отношениях?
— Небольшое, — подтвердил генерал Машков. — Дело в том, что
нельзя все время вводить вам это лекарство. Постепенно оно вызывает привыкание.
Как всякий наркотик. А мы не хотим, чтобы у вас появилась такая зависимость. Но
если почувствуем, что вы лжете, лекарство будут вводить снова. Это я вам
обещаю.
— Не нужно угроз, — поморщился Дзевоньский, — я все понимаю
как нужно. И спасибо за мой парфюм. Он помогает мне обретать потерянную
уверенность.
— Пожалуйста. Хочу сообщить вам, что Олесю Бачиньскую сумели
спасти. Она сейчас под охраной ФБР.
— Спасибо. — Его не очень тронула это новость. Было приятно,
но он никогда особенно не любил эту девицу. Всего лишь хорошо к ней относился.
Ему было важно узнать, как оперативно они прореагируют на его тревогу. Теперь
Дзевоньский знал, что он для них самый важный подозреваемый.
— Ее хотели убить в Чикаго, — сообщил Машков.
— Из-за чего? — спокойно спросил Дзевоньский. — Она ничего
не знала.
— Оказывается, знала. Она видела вашего заказчика в одной из
автомобильных фирм. А он видел Бачиньскую вместе с ее другом…
Аппаратура зафиксировала нервное состояние Дзевоньского, его
давление резко подскочило.
— Этого не может быть, — заявил он не очень уверенно.
— Она его видела, — сурово подтвердил Машков, — но самое
неприятное, что он тоже их видел. Ее друг — Рауль Феррейра погиб в
автомобильной катастрофе несколько дней назад. Есть основания считать это
событие заранее спланированным убийством, а не несчастным случаем.
Дзевоньский заметно занервничал.
— Сейчас мы будем проверять эту автомобильную фирму. Вам
больше ничего не известно об этом Андрее Михайловиче?
— Нет, ничего. Иначе я бы вам сообщил.
— Мы его ищем. А ваша бывшая сотрудница стала богатой
наследницей, они убили ее родственницу. И только чудом не убрали саму
Бачиньскую.
— Выходит, вы спасли ей жизнь.
— Мы, — поправил его Машков. — Вы тоже принимали в этом
участие.
— Спасибо. Но мне она о той встрече не говорила.
— Она не помнила. Теперь вспомнила, и мы поняли, почему ваш
клиент так настойчиво хотел ее убрать.
— Мерзавцы, — без особых эмоций произнес Дзевоньский. — Я
даже не мог предположить, что она его видела где-то еще.
— Оказывается, увидела. А она не могла узнать и про
Гейтлера?
— Нет, ничего. Нет, нет! Его разработкой занимался я сам.
Слишком важная фигура, чтобы доверять такое дело своему секретарю. Нет, она
даже никогда не слышала его фамилии. В этом я уверен. Хотя можете спросить у
нее.
— Мы проверили банки, через которые вам переводили деньги.
Система взаимной подстраховки. Деньги вносились в третьих банках посторонними
лицами на чужие счета. Затем переводились в другие банки и оттуда — к вам.
Должен отметить, что многие счета закрывались сразу же, как только они
переводили вам деньги. Создается ощущение, что они готовились к вашей возможной
неудаче. Или нам это только кажется?
Дзевоньский нахмурился. Потрогал подбородок. Взглянул на
Машкова:
— Не знаю. У меня не появлялось такого ощущения. Может, это
обычная система подстраховки, о который вы говорите?
— Слишком сложно. К тому же реакция вашего заказчика была
мгновенной. Это нам тоже не нравится, я говорил вам об этом. А если
предположить, что у них есть «резервный вариант», как был у вас с Гейтлером?
Такую возможность вы исключаете?
— Нет, — сразу ответил Дзевоньский. — На их месте я поступил
бы также. Это обычная практика в нашей работе. И в вашей тоже, генерал. Всегда
есть основной вариант и резервный, как при полетах космонавтов. Так планируют
свои действия все крупные спецслужбы мира. А наш заказчик был бывшим
сотрудником спецслужб, в этом я убежден. Он хорошо понимал специфику нашей
работы. Поэтому я думаю, что у них мог быть свой «резервный вариант».
— И тогда у нас два «резервных варианта», — подвел
неутешительный итог Машков. — Один — с участием Гельмута Гейтлера и второй,
который мог быть предусмотрен вашим «заказчиком». Такое возможно?
— Да. — Дзевоньский тяжело вздохнул. — С этими шпионами
всегда так, пан генерал. Не знаешь, какую гадость они выкинут в очередной раз…
— А если серьезно?
— Безусловно. Гейтлер исключительно опасен. Я не перестаю об
этом говорить с первого дня моего ареста. Он может выкинуть все, что угодно.
Придумать любую пакость. Мне кажется, вам нужно больше думать о розыске
Гейтлера, чем искать моего «заказчика», который может свернуть всю свою
деятельность и эмигрировать куда-нибудь в Канаду или Чили.
— Мы допросили ваших помощников, — сообщил Машков, — и точно
знаем об убийстве Костиной, сотрудницы фирмы Гельвана. Вы понимаете, что у нас
есть основание привлечь вас к ответственности за организацию и совершение
убийства? И вы можете получить пожизненный срок.
