Андрей Михайлович раздраженно подумал, что придется
вернуться в центр Брюсселя, и уже собрался развернуть машину, как увидел
подъезжающие к нему автомобили. Он успел достать пистолет, сообразив в
последний момент, что ошибся. Но это было его последнее движение. В следующий
момент ампула ПХ-14 разорвалась у него в правом плече, и он потерял сознание,
уткнувшись головой в руль. Экономка работающая в его доме, ничего не услышала.
Когда через пять минут она выглянула в окно, на стоянке перед домом не было ни
машины хозяина дома, ни самого Андрея Михайловича.
Соединенные штаты Америки. Чикаго. 10 марта, четверг
На часах было около восьми вечера, когда они наконец вышли
из здания ФБР.
В течение почти всего дня Конелли и сотрудники ФБР
продолжали допрашивать обоих экспертов, прилетевших в их страну, пытаясь
понять, каким образом могло произойти нападение у ресторана. Одновременно
агенты ФБР работали со всеми задержанными, один из которых был ранен в руку.
Одного из них сразу опознали консьерж и работник службы безопасности в доме,
где произошло убийство. Одним словом, доказательств набралось достаточно, чтобы
дело на всех задержанных передать в суд. При этом выяснилось, что только убийца
был прилетевшим из Бельгии, тогда как все остальные трое оказались «местными»
бандитами, из Нью-Йорка.
На часах было около двух, когда рассерженный Конелли
объявил, что попросит санкцию и на арест обоих прибывших экспертов. Саймонс не
понимал, чем вызвано такое возмущение Конелли, когда тот вывел лейтенанта
полиции в коридор.
— Эти русские эксперты нас обманули, — гневно заявил
Конелли. — Пока мы здесь с ними беседовали, пока вы помогали освобождать эту
женщину, их коллеги напали на офис фирмы «Одеон» в Брюсселе и похитили двух
бывших соотечественников. Представляете, какое коварство, Саймонс? Мы об этом узнали
только что.
— Это их внутренние разборки, — отозвался лейтенант. — Вы
сами говорите, Конелли, что они похитили своих бывших соотечественников. Какое
нам до этого дело?
— Вы ничего не понимаете! — разозлился Конелли. — Эти двое
не из полиции. Они явно из разведки. И господин Дзевоньский был не совсем тем
человеком, за которого себя выдавал. Это генерал польской контрразведки Тадеуш
Марковский. Какие-то русские напали на его офис и всех перебили. А теперь
кто-то напал на офис «Одеона», и мы подозреваем, что это сделали сотрудники
спецслужб. Они нарочно прислали к нам двух экспертов, чтобы потянуть время…
— И вы думаете, что они разыграли комедию? — не поверил
Саймонс. — Того парня стукнули по голове, он так переживал из-за своей
партнерши, ранил одного из бандитов. Вы думаете, что все это они подстроили для
нас?
— Не думаю. Они тянули время, а сами знали о нападении в
Бельгии. Почему вы полезли ночью на этот склад? Разве нельзя было подождать до
утра? Только не говорите, что этот тип ничего вам не объяснил. Или вы у него не
спрашивали?
— Спрашивал. Но он объяснил, что у него есть время только до
семи утра.
— Вот видите, — сразу откликнулся Конелли, — а семь утра в
Чикаго — это два часа дня в Брюсселе, — как раз то самое время, когда произошло
нападение на офис фирмы «Одеон». Он знал об этом нападении…
— Да, — кивнул Саймонс, — он знал, но именно поэтому хотел
спасти свою напарницу. Такое объяснение вам не приходит в голову, Конелли? Он
понимал, что не сможет отменить приказа о нападении, и решил спасти женщину.
По-моему, он благородный человек. А методы работы ваших коллег одинаковы во
всем мире. Все, как у вас.
— Хватит, — прервал его Конелли, — они использовали нас и
обманули. С этими русскими нельзя иметь дело…
— По-моему, он не совсем русский…
— Какая разница? Они все русские. Я буду требовать, чтобы их
задержали в Чикаго еще на несколько дней. А вы должны будете выступить
свидетелем.
— Нет, — ответил Саймонс.
— Что? — не понял Конелли. Он уже повернулся, чтобы
вернуться в комнату.
— С этим парнем Дронго сегодня утром я рисковал жизнью.
Когда один из бандитов, как раз тот самый, который ударил его у ресторана,
потянулся к оружию, Дронго выстрелил ему в руку, чтобы не убить. Хотя мог
спокойно его застрелить. По-моему, он нормальный человек.
— Этот тип один из самых известных аналитиков в мире! —
крикнул Конелли. — И он прекрасный стрелок. Если бы он захотел, то мог бы
отстрелить по одному все десять пальцев на руках этого гангстера. У нас на
вашего Дронго есть целое досье…
— Тогда почему вы не говорите мне всей правды? — пожал
плечами Саймонс. — Идите и допрашивайте их столько, сколько вам нужно. Но
арестовывать женщину, которую я только что освободил, по-моему, глупо. В нашей
практике такого еще не было. Вы уверены, что ваше руководство хочет, чтобы вы
устроили такой скандал? Бандиты у нас, а эти двое экспертов ни в чем не
виноваты. И они не отвечают за действия своих партнеров в Бельгии. Тем более
что те просто забрали своих людей. Просто вы хотели их опередить и поэтому так
переживаете. Не нужно, Конелли, влезать в их дела. Оставьте себе четверых
бандитов. Это ваш самый крупный успех. — Саймонс спокойно повернулся и пошел по
коридору.
Конелли с трудом сдержался, чтобы не пробормотать
ругательство. Он понимал, что лейтенант прав. Однако до семи вечера продержал
Дронго и Нащекину в управлении, все еще пытаясь понять, что именно произошло в
Бельгии и почему бандиты так настойчиво пытались убрать Олесю Бачиньскую. К
семи часам даже Конелли понял, что пора заканчивать. У каждого из экспертов
болела голова, врач настаивал, чтобы им разрешили уехать. Весь день они
питались сэндвичами и пили кофе, которое им приносили из местной столовой.
Дронго пил воду и принимал болеутоляющее. Нащекина дважды выпила аспирин.
Конелли вынужден был закончить беседы с ними, когда врач в очередной раз
потребовал прекратить импровизированный допрос. Конелли завершил разговор с
очень недовольным выражением лица и, поднявшись, даже не пожелал экспертам
счастливого пути.
В отель они вернулись в машине полиции. Билеты им
перебронировали на утренний рейс. Дронго и Нащекина вошли в кабину лифта. Оба
чувствовали, что от усталости еле держатся на ногах.
— По-моему, Конелли остался недоволен, — тихо заметила
Нащекина. — Наверняка наша группа в Бельгии опередила американцев, поэтому он
так и бесится.
— Верно, — согласился Дронго. — Нужно позвонить Машкову, но
сейчас в Москве только четыре часа утра.
— Позвоним завтра утром, — устало предложила Эльвира.
— Хочешь поужинать? — спросил Дронго.
— Нет, — ответила она, — я ничего не хочу.
Лифт остановился на четвертом этаже. Нащекина сделала шаг,
обернулась к нему:
— Спасибо за все. — И она вышла, уже не оглядываясь.
