— Вы полагаете, что мы можем провалиться и с Гейтлером?
— Боюсь, что пока у нас ничего нет.
Богемский сердито кивнул, соглашаясь. Если Гейтлеру удастся
совершить покушение, генерала Богемского в лучшем случае разжалуют, а в худшем
— просто отдадут под трибунал.
— У вас нет никаких предложений? — спросил Богемский.
— Мне нужны данные по экспертизе останков тел. Мне их не
выдают без вашего приказа.
— И не выдадут. Какое отношение имеют фрагменты останков к
нашему расследованию? Это дело следственной группы ФСБ.
— И мое тоже. Погиб мой друг.
— Опять вы за свое?
— Я хочу знать, чьи останки не найдены или вызывают
сомнения.
— Таких нет. Мы провели экспертизу на клеточном уровне. От
некоторых сотрудников ничего не осталось, только фрагменты. Но все они
идентифицированы.
— И никто не пропал?
— Никто. Хотя троих разнесло буквально на мелкие частицы.
— Кого?
— Какая вам разница?
— Я хочу знать. Кого?
— Они все погибли, — напомнил Богемский.
— Чьи тела вы не нашли? — упрямо повторил вопрос Дронго.
— Полковник Кашаев, представитель МВД…
— Я его помню.
— Генерал Полухин и генерал Машков. Они втроем стояли у
стола, на котором лежало взрывное устройство. Несколько килограммов тротила.
Все вокруг разнесло на кусочки.
— И генетическая экспертиза установила, что разбросанные
останки принадлежат этим трем офицерам?
— Не только им троим. Там еще было много погибших. Вы же
знаете, что погибли семнадцать офицеров. Но конкретно речь идет об этих троих.
Тела сгорели, остались только фрагменты.
— А остальные?
— Все идентифицированы. Все без исключения. И нам остается
сделать вывод, что заложивший бомбу негодяй был смертником, который погиб во
время взрыва. Сейчас мы проверяем и всех погибших.
— Он не мог быть таким идиотом, — возразил Дронго. —
Человек, который продумал и осуществил устранение Истрина, а также сумел
организовать взрыв в прежнем здании комиссии, по-своему был гением. А вы
делаете из него параноика.
— Я не делаю. Просто рассуждаю. Тогда кто? Святой дух?
Только я в духов не верю. Или каким-то образом сюда мог проникнуть сам Гельмут
Гейтлер? И в это я тоже не верю. Тогда кто? И куда он исчез?
— Из здания можно было выйти?
— Только через официальный вход, где дежурил офицер. Он
проверял документы. Вы же все сами видели.
— Другой выход есть?
— Есть. Но он всегда закрыт.
— У кого могли быть ключи?
— Не считайте себя умнее всех. Ни у кого. Может, только у
Машкова. Это было здание ФСБ, а не клуб филателистов. Постарайтесь это уяснить.
— Но кто-то же взорвал в этом здании зал, — напомнил Дронго.
— Да. И поэтому мы пытаемся его вычислить. Как и вы Гейтлера.
С вами работают два переводчика и восемь наших сотрудников. Уже две недели. И
никаких результатов.
— Я помню, — невесело признал Дронго. — Значит, ключи могли
быть только у Машкова? Может, разрешите мне посмотреть данные ваших экспертов?
— Вы сумасшедший, — зло заявил Богемский. — Я же вам сказал,
что специалисты провели исследование на клеточном уровне. Проверяли ДНК всех
найденных останков. Никто не сбежал из здания, обнаружены фрагменты всех
пропавших.
— И все-таки я хотел бы посмотреть данные экспертизы, —
упрямо повторил Дронго.
— Хорошо. Я прикажу, чтобы вас с ними ознакомили. Хотите
быть последовательным? Надеетесь найти больше, чем сотрудники ФСБ? Лучше
вычислите Гейтлера, и я первый буду просить, чтобы вас наградили.
— Посмотрим, — буркнул Дронго и, помолчав, поинтересовался:
— Как себя чувствует Эльвира Нащекина?
— Она в больнице, и к ней никого не пускают. Нервный срыв.
Для офицера в ее возрасте это довольно странно.
— Она столько всего перенесла, — напомнил Дронго.
— Мы все много чего перенесли, — заметил Богемский. — Хотя…
конечно, ей пришлось труднее, чем остальным.
— Что с ней произошло?
— Инсульт. Отнялась левая рука. Врачи делают все возможное.
Они считают, что у Нащекиной есть шансы выкарабкаться. Однако, видимо, работу
ей придется сменить.
Дронго ошеломленно промолчал. Потом тихо спросил:
— Я могу ее увидеть?
— Я же сказал, к ней никого не пускают. Сколько вам еще
нужно времени, чтобы вычислить Гейтлера или его возможного помощника?
— Не знаю. Столько, сколько нужно. И я буду надоедать вам,
пока мы их не найдем. Только даже не пытайтесь меня отсюда выставить. Я буду
здесь сидеть до конца. — И, подумав, Дронго добавил: — Если выдержу…
Германия. Мюнхенг. 15 апреля, пятница
Мужчина с небольшими седыми усами сидел на скамье,
внимательно наблюдая, как к нему подходит человек, которого он давно ждал. На
ожидающем были темные очки, кепка, которую он раньше никогда не носил, плащ и
черные перчатки, хотя погода стояла теплая. Его невозможно было узнать — он
сознательно изменил свою внешность.
Наконец человек, которого этот мужчина давно ждал, уселся
рядом с ним на скамью.
— Вы опоздали, — сказал ожидавший.
— Пришлось лететь самолетом, — ответил подошедший.
— У вас все готово? — осведомился первый.
— Конечно. Мы готовы перевести деньги. Но нам не совсем
понятно, что же на самом деле произошло. Мы считали, что Истрин…
— Не нужно о нем говорить, — попросил мужчина с усиками.
— Понимаю. Но мы вышли на Дзевоньского через него.
— Это было мое предложение. Старый трюк спецслужб. Скрыть
подготовку такого масштаба невозможно. Переводы денег, подготовка группы людей,
связные, исполнители — задействуются слишком многие. Поэтому нужно было, чтобы
Истрин вышел на Дзевоньского, а тот начал бы искать Гейтлера. Я был прав, когда
предложил именно такой вариант. Дзевоньский ошибся уже на первом этапе —
предложил сотрудничество Уорду Хеккету, а тот отказался. И хуже того, сообщил
обо всем эксперту, который привез в Москву все данные на Дзевоньского.
— Кретин, — спокойно прокомментировал подошедший. — Но
Хеккет убит, а Дзевоньский сидит в тюрьме.
