— Верно. И вы думаете, что он нарочно его туда подкинул? —
Богемский криво усмехнулся. — Вы подозрительный тип. Посмотрите внимательно
протоколы экспертов. Многие тела сгорели, но им удалось найти не только зубы
погибшего, но и фаланги двух его пальцев левой руки. Вот здесь в документе все
написано. Их тоже проверяли эксперты. Группа крови совпала. Генетический код,
ДНК — они все проверили. Это пальцы Полухина.
— Не сомневаюсь. Но именно это вызвало у меня наибольшее
подозрение. Фаланги нашли, а других останков не обнаружили.
— Вы противоречите сами себе, — рассердился Богемский. — То
так, то эдак.
— Ничего подобного. Просто хочу обратить ваше внимание на
этот факт. Фаланги двух пальцев. Экспертиза пришла к однозначному выводу, что
зубной протез и эти фаланги пальцев принадлежали Полухину. Убедительно?
— Вполне. Для меня во всяком случае.
— А он на этом сыграл и вас подставил. У него были запасные
ключи. Он в моем присутствии сообщил Машкову, что скоро у него будет
«голливудская улыбка». А затем попросил разрешения остаться на заседании
комиссии. В тот день он намеренно уехал ночью, чтобы привезти взрывчатку и
заложить ее в стол. Он уже точно рассчитал, что должен исчезнуть. И не просто
исчезнуть, а «погибнуть», чтобы его никто не искал. Представляю, как ему трудно
было решиться на такой поступок. Он заложил взрывчатку в стол. Полухин был
единственным человеком, кроме Машкова, кто имел право подходить к этому столу.
Затем вернулся к себе, отсек два пальца и снова прошел в зал заседаний. Ему
оставалось только подбросить куда-нибудь в угол зубной протез и фаланги. Все.
Его задача была выполнена. Конечно, думаю, Полухин принимал обезболивающие
препараты, но очевидно все-таки испытал сильный шок. И поэтому допустил
крохотную ошибку. Когда он выходил из здания, то не заметил, как испачкал
кровью перила лестницы. Должно быть, наложил слишком слабую повязку.
Полухин ушел по лестнице. А мы с Машковым попрощались в
коридоре, и я тоже зашагал к лестнице. Там успел дотронуться до перил и
заметить, что они испачканы кровью. Ваши следователи этого не могли знать. Но
это была кровь Полухина. Он отсек себе два пальца, понимая, что если после
взрыва не найдут фрагментов от него, то его будут искать. Искать по всему миру.
Ему важно было оставить неопровержимые доказательства своей гибели. Вот он и
подбросил зубной протез и пальцы. Сейчас я думаю, что он просто очень торопился,
зная, что Машков появится в зале с минуты на минуту. Поэтому не успел как
следует наложить повязку. У него просто не оставалось времени. Даже нескольких
лишних секунд. Он стремительно уходил. Посмотрите протоколы, генерал, вы
попались на уловку Алексея Николаевича. Ведь ничего больше от него найти не
удалось. Потому, что ничего другого и не было. Очевидно, Полухин сделал себе
обезболивающий укол, прежде чем решился отсечь пальцы. Но он это сделал. Ведь
за два пальца этот мерзавец покупал себе будущее и обеспечивал гарантированную
безопасность.
Обратите внимание, что пальцы с левой руки, а не с правой.
Тоже интересная деталь.
— И вы теперь уверены, что Полухин жив?
— Да, я в этом уверен. На перилах осталась его кровь, когда
он спешил покинуть здание. Я просмотрел материалы на всех семнадцать погибших
офицеров. Только у него была четвертая группа крови с положительным резусом.
Только у него. Это неопровержимое доказательство, генерал.
Богемский ошеломленно молчал. Затем потер рукой лоб и вдруг
спросил:
— Как это могло произойти? И как мы его сможем найти, если
он действительно жив?
— Не знаю, — ответил Дронго, — но найти можно. Он должен
выходить на связь с оставшимися здесь сотрудниками. Полухин пытался всех
обмануть, но в конечном итоге мы сможем обмануть и его.
— Но как вы все это поняли?
— Истрин и Полухин работали в Первом Главном Управлении еще
в советские времена. И хотя ни в одной анкете не указано, что они были знакомы
или где-то пересекались, я почти уверен, что они знали друг друга. И еще
погибший сотрудник в Берлине. Он ведь тоже из бывших работников ПГУ. Слишком
много совпадений.
Богемский не знал, что сказать. Он сидел и молча осмысливал
только что услышанное.
— Если это правда… — с нарастающей угрозой прохрипел он.
— Правда, — перебил его Дронго, — он заплатил немалую цену
за свое предательство, но такова была плата за его освобождение.
— И как же нам теперь его найти?
— Провести комплексную проверку и арестовать всех, кто мог с
ним сотрудничать. По малейшему подозрению начинать проверку. И конечно, искать
самого Полухина. Я думаю, он где-то в Германии. И еще несколько фактов. Полухин
— вдовец, у его сына давно своя семья, своя жизнь. Его исчезновение никто не
должен горько оплакивать. Вот он и решил, что за те деньги, которые сможет
получить, ему лучше «умереть». Вожделенным объектом любой власти являются
полномочия и деньги, которые можно получить, обладая этой властью. Так и с
Полухиным. Власть у него уже была, но она не приносила ему полагающихся
дивидендов. Он сообразил, что это его единственный шанс. Пределом его мечтаний
была сумма, которую он мог получить за свое предательство. Все остальное, даже
два оставленных пальца, его мало волновали.
— Если я вам поверю, то могу считать себя сумасшедшим, —
тихо прошептал Богемский. — Так не бывает…
— Он тоже так думал. И был уверен, что и мы так подумаем. Но
иногда и так бывает. Давайте начинать проверку и убирать всех, кто мог быть с
ним связан.
— Понимаю, — кивнул Богемский. — А вы сами хоть
представляете, где он может сейчас находиться?
— Несколько дней назад был в Германии. Где сейчас — не имею
представления. Но думаю, что вы сможете его найти. — Дронго поднялся.
Богемский очень недовольно посмотрел на него снизу вверх.
— Никому ни слова, — приказал он. — Ни одного слова.
— Это я могу вам пообещать.
— А Гейтлер? — вдруг вспомнил Богемский. — Как быть с ним?
Или он тоже был мифом? Они не были связаны друг с другом?
— Думаю, что нет. Полагаю, Гейтлер останется в памяти тех,
кто его знал, как один из лучших генералов в истории «Штази». Все остальное
будут додумывать за меня историки спецслужб и журналисты.
— Вы понимаете, о чем вы мне сейчас рассказали? Я должен
доказывать, что найденные останки генерала Полухина всего лишь его блеф, а сам
он жив. Меня поднимут на смех.
— Можно подумать, что мне это нужно больше всех, — в сердцах
огрызнулся Дронго.
— Вы обвиняете офицеров разведки. А это элита наших
правоохранительных органов. Кстати, скоро в Ясенево будет отмечаться юбилей их
института. И даже наш президент собирается туда отправиться…
