Он отправился переодеваться. Через полчаса привезли обед, и
он с изумлением увидел счет почти на пятьсот долларов. Ринат внимательно изучал
счет, пока посыльный с некоторым презрением ждал денег, снисходительно
поглядывая на хозяина квартиры.
– Какие у вас цены, – покачал головой Ринат, – просто
грабительские. А бутылка обычного вина стоит двести с лишним долларов. И еще
наценка за доставку. Такое вино в магазинах стоит не дороже пятидесяти.
– Услуги дорого стоят, папаша, – нагло сказал молодой
человек. Ему было лет восемнадцать. Он не понимал, что смущает его клиента.
Жить в таком доме и проверять счет. Это более всего возмущало посыльного.
Ринат закончил проверять счет, молча расплатился и захлопнул
дверь. Понес все на кухню и позвал Лиду. Она появилась на кухне без лишнего
жеманства, которое он так не любил в женщинах. Деловито разложила все по
тарелкам, открыла бутылку вина.
– Можно, я не стану пить? – спросила она. – У меня обычно
болит голова после вина.
– Говорят, это хорошее вино, – заметил Ринат, – но как
хотите. Давайте я налью вам немного, а вы не пейте. Только чокайтесь.
Они так и сделали. Обед был вкусным. И нарезанные тонкими
ломтиками куски прозрачной говядины, название которой он знал, но забыл, и
спагетти с сыром и мясом, и салаты, и даже равиоли, которые немного напоминали
пельмени. Он поднял первый бокал за нее. Она мягко улыбнулась. Но позволила
себе поднять бокал и пригубить вино. Кухонный стол был большим. Они сидели
напротив друг друга и не смогли бы дотянуться, чтобы чокнуться. Поэтому просто
поднимали бокалы. Второй он выпил за себя. Вино действительно было неплохим.
Он обратил внимание, как она ест, положив салфетку на
колени, аккуратно наматывая спагетти на вилку. Ринат улыбнулся. И неожиданно
спросил:
– Вы замужем?
– Это вместо десерта? – Она не умела кокетничать. Она лишь
спрашивала.
– Нет, – честно ответил он, – просто интересно.
– Мой муж погиб несколько лет назад, – сдержанно сообщила
Лида, – он был военным летчиком. Говорили, что нелепая авария. И с тех пор я
живу с двумя детьми. Дочери уже восемнадцать, сыну четырнадцать.
– И вы работаете в двух местах?
– В четырех, – спокойно ответила она, – иначе не получается.
У вас я не работаю, а просто отдыхаю. Иногда стираю пыль. Здесь всегда было
чисто.
– Другие квартиры похожи?
– Не все. В одной приходится тратить много сил. Там трое
детей. Я обычно работаю с утра до глубокой ночи. Хорошо, что метро открыто до
часа ночи, а мы живем прямо у станции. Успеваю добраться. Но в общем ничего.
Стараюсь соответствовать запросам своих хозяев.
– И сколько получаете всего?
– Около девятисот долларов в месяц. Нам хватает. Не очень
шикуем, но живем нормально. Во всяком случае, дети ни в чем не нуждаются, а это
самое главное.
– Вы не получаете пенсию за мужа?
– Мы отдаем ее родителям мужа. Он был у них единственным
сыном. Они живут в Воронеже, для них это большие деньги…
– Ясно. У меня к вам есть предложение…
– Если предложите деньги, я не возьму. У бедных своя
гордость… Обо всем остальном можем договориться.
– Я предлагаю вам работу. Теперь я перееду сюда и буду здесь
все время жить. Во всяком случае, я так думаю. Платить вам буду тысячу долларов
в месяц. А вы будете приходить три раза в неделю. Заодно и следить за порядком
на кухне, покупать продукты, если понадобится. Деньги на эти покупки я буду вам
оставлять. С одной стороны, вы разгрузитесь, у вас будет больше свободного
времени, чтобы зниматься детьми, а с другой – у меня появится толковая
домоправительница. Так, кажется, говорят?
– Вы увидели меня сегодня утром первый раз в жизни, –
напомнила Лида. – Как вы можете мне доверять?
– Вы работаете здесь уже давно, и пока ничего не пропало.
Наверное, вас проверяли, прежде чем взять на работу. Но в моем предложении нет
ничего альтруистического. Где еще я смогу найти работника со знанием английской
литературы? По-моему, я сделал верный выбор.
– Убедили. – Она усмехнулась. – Я сейчас соберу посуду и
закончу уборку. Когда мне выходить на работу?
– С завтрашнего дня. Я позвоню в компанию «Астор» и попрошу
пересчитать вам новую зарплату. Там с сегодняшнего дня новый генеральный
директор.
– Вы и там успели отличиться?
– Успел. Мне не понравился предыдущий директор, и я решил
его поменять.
– А мне казалось, что вы «белый и пушистый».
– Только на первый взгляд. Мне думается, большие деньги
делают из человека циника и мизантропа. Во всяком случае, очень сильно меняют
характер и портят душу.
– У вас всегда есть возможность отказаться от этих денег.
– Нет. Уже нет. Они как наркотик. Приятно сознавать, что
можешь о них не думать, они всегда под рукой. Это и есть высшая степень
свободы, как мне кажется.
– Чтобы ее обрести, приходится многим жертвовать.
– Не в моем случае. Я лишь потерял семью своего дяди, о
существовании которого не подозревал. Но вообще-то вы правы. Они многое теряют,
прежде чем обретают ту степень свободы, о которой я говорю. И ничего их уже не
радует. Даже не так. Не может радовать. Они теряют эту возможность – просто
радоваться жизни.
Пообедав, он поднялся и пошел в спальню. Этот день его
утомил. Как раз зазвонил городской аппарат. Он поморщился. Еще в первый день
Тамара объяснила ему, что здесь три городские линии, одна подключена ко многим
телефонам почти во всех комнатах. Вторая линия была в его спальне, а третья на
кухне для возможной прислуги. Он поднял трубку.
– Добрый день.
– Извините, что я вас беспокою, – услышал он знакомый голос
Иосифа Борисовича, – у меня к вам немного необычное дело.
– Что случилось?
– Несколько минут назад мне звонил один коллега. Он раньше
работал в нашей компании, а потом открыл самостоятельное бюро. В общем, очень
приятный и перспективный молодой адвокат. К нему сегодня обратилась ваша бывшая
супруга. Она настаивает, что наследство, которое вы должны получить, нужно
разделить поровну между вами и вашей дочерью, которая также является
наследницей. Адвокат пояснил ей, что пока вы живы, а дочь несовершеннолетняя,
ни о каком разделе наследства не может быть и речи. Ваша дочь может получить
наследство только от вас.
«Какая молодец Лиза, – восхищенно подумал Ринат, – уже
успела найти адвоката. Кажется, сумма наследства ее просто потрясла».
– Она может что-то получить?
