– Ты же говоришь о том, что мне не нравится, вот и я плачу той же монетой.
Кира вышла из комнаты, чтобы успокоиться и не наговорить еще чего-нибудь. В последнее время она стала относиться к своим снам с примесью благоговения. Очевидно, что сюжеты из сна реализовывались в «дневной» жизни. Очевидно, что они не просто визуализировались в реальности, но и влекли за собой значимые события. Она даже стала подумывать о том, что паразит, или как там его называют врачи, вызывающий эти сны, попал в ее организм не случайно. Кира стала воспринимать свое заболевание как какой-то знак судьбы, ни больше ни меньше. А как еще можно назвать эту странную часть ее жизни? Она настолько поверила в сверхъестественность своих снов, что даже перестала делиться их содержанием с окружающими. Просто перестала рассказывать – словно и не повторялись они больше. И не одобряла, когда другие затрагивали эту тему. Даже Алексу не позволялось шутить. И он прекрасно это знал – потому и начал такой разговор, рассчитывая разозлить Киру. Хотел показать, насколько ему надоело присутствие Майкла в их доме. Благодаря усилиям Киры он уже воспринимал этот дом как их общий.
Они с Кирой жили, можно сказать, на три дома. В рабочие дни могли ночевать то у Киры, то у Алекса, на выходные уезжали в Апрелевку. В последние месяцы они практически не ночевали по раздельности, в разных местах. Но все же именно этот дом казался им их общим жилищем. Алекс еще не говорил Кире, но подумывал о том, чтобы часть оставленных матерью денег отдать Кире и стать не только дизайнером дома, но и финансовым совладельцем. Но боялся, что Кире это покажется преждевременным, она может подумать, что он посягает на ее любимую собственность.
Кира обожала свой дом. Всякий раз привозила какую-нибудь безделушку – украшение для интерьера или для двора. Каждый раз не могла скрыть вздоха восхищения, когда выходила из машины и смотрела на свою «Мечту».
И вот теперь, вдруг, Кира впускает в их Эдем какого-то говорливого Майкла и разрешает ему там жить! Алекс злился и никак не мог понять, зачем она это делает.
Кира не стала продолжать этот разговор, но в голове он остался. Присутствие Майкла становилось проблемой, и ссориться из-за него с Македонским не хотелось. Идея, как разрешить проблему, пришла вместе с Ромкой, который принес кусок пирога с курицей.
– Мама послала, только что из печи.
– Входи, – впустила его Кира. – Маме спасибо передай. А я тут тебе новую игру привезла, только боюсь, твоя мама меня убьет – тебя ведь теперь от компьютера не оттащишь.
– Не, у нас договор, – важно сказал Ромка, – я убираю за собой игрушки и хорошо кушаю, а мама разрешает мне немножко поиграть.
– Вот как? Молодец мама. И со всеми она так договаривается?
– Да. С папой у нее тоже договор. Он убирается дома и выносит мусор, а она ему гладит рубашки и готовит кушать.
– А если папа договор не выполняет? – раздался голос Алекса. – То рубашки гладит сам и ходит голодный?
– Нет, – Ромка хихикнул, – мама сказала, что тогда выгонит его жить в интернат, к тете Вике, он все равно там пропадает все время.
Киру рассмешило, как точно Ромка повторяет и слова Тани, и ее интонации. В его устах взрослые выражения звучали очень забавно. Может, Алексу тоже выставить ультиматум: не отстанет от нее с Майклом – останется без ужина. Это была серьезная угроза – готовить Алекс абсолютно не умел и даже если пытался, выходило ужасно несъедобно, хотя и подавалось в красивом оформлении. Пригрозить выгнать из дому не получится – ему есть куда идти. В интернат ему идти не придется. И тут все встало на свои места. Интернат! Проще некуда! Надо поселить Майкла в интернате. Пусть, если хочет, живет там, комнату они ему, несомненно, найдут, а если не понравится – то уж это его проблемы, пусть трясет папашу на предмет денег на съемное жилье. Это будет справедливо, и никто не обидится. Кира свое дело сделала, а дальше – на усмотрение Бенсона-младшего. Никто ему королевских условий не обещал.
Майкл согласился сразу и без вопросов. Он и сам чувствовал, что Алекс косится на него все время, но не знал, куда уйти. Денег, выделенных отцом на проживание, на квартиру не хватило бы, а если и хватило бы, то не осталось бы ничего для свиданий с любимой девушкой. И так как свидания для него были куда важнее жилищных условий, комната в интернате показалась ему чуть ли не райским шалашом, спасшим от разорения.
Глава 18
А сны о доме снились не менее регулярно, чем раньше. Только теперь Кира видела дом не как незнакомый объект, а как свой дом, где она живет. И сон как будто почувствовал, что Кира теряет интерес к дому, и стал показывать ей чаще ту самую студию, которую они с Алексом так и не смогли разместить на втором этаже. На какое-то время дети в студии перестали сниться, она даже успела слегка подзабыть, как они выглядели и чем занимались. Снилась все больше сама комната, большая, с высокими потолками, как в старых, давно выстроенных зданиях. Кира все пыталась прикинуть, как же разместить подобную студию, но Алекс категорично заявил, что при существующей конструкции дома и его планировке это просто невозможно.
– Либо придется поднимать еще один этаж – но ты же понимаешь, что сейчас мы это не потянем, – либо пристраивать помещение. Но, опять-таки, ты говоришь о большой комнате, залитой светом, – сомневаюсь, что в пристройке мы это сможем сделать. И потом – то, что ты описываешь, не просто студия – это профессиональная мастерская. Ты уверена, что хочешь иметь ее здесь, в доме? Зачем?
– Ну, хотя бы для тебя, – вывернулась Кира.
– Для меня? Мне не надо. Я работаю на работе. И при моей профессии для создания эскизов достаточно небольшой комнаты и компьютера. Огромная мастерская мне не нужна.
– А мне нужна, – упрямилась Кира, сама не понимая зачем.
Но доводы Алекса трудно было опровергнуть. Вкладывать деньги в проект, с которым непонятно, что делать в дальнейшем, было бы верхом глупости. Как есть люди без определенного места жительства, так ее студия была идеей без определенного места в ее жизни. Впрочем, такого рода идеи бывают у всех, но чаще всего так и остаются невоплощенными по причине своей неприкаянности.
Майкл тем временем неплохо устроился в интернате. Дети его просто обожали, как и преподаватели. В силу своего неукротимого оптимизма и легкого отношения к жизни он умудрился сдружиться практически со всеми и вскоре освоил много русских слов, а сторожиха интерната лихо встречала его словами «хэлло, май френд!».
К Кире он иногда заходил, в основном когда она сама его приглашала. Как-то они отмечали его день рождения, и он похвастался, что дети подарили ему море рисунков, и стал уговаривать Киру прийти взглянуть на них.
– Кира, ты идти мой комната, ты падать, падать! Такой красота ты не видеть никогда!
Кира до колик смеялась над его русским, но всячески одобряла его упорство выучить язык.
– Я серьезно, рисунки очень красивые, – перешел вновь на английский Майкл. – Ты должна как-нибудь зайти.
