Убийство на почве ревности? О его женщинах я ничего не
знала. Я даже не могла припомнить какую-нибудь из них. Впрочем, была какая-то
Таня… да, Таня, она преподавала в пединституте, на худграфе, высокая, худая
женщина, производившая странное впечатление. Андрей всячески потешался над ней,
и видеть это было неприятно. Что ж, она, не выдержав насмешек, его и убила?
Чепуха, откуда у преподавательницы пединститута пистолет? Из слов Перфильевой
следует, что ее подруга видела в дверной глазок мужчину. Хотя… вовсе не
обязательно. Неведомая женщина могла сказать подруге: видела убийцу, а та
восприняла по-своему. Убийца, значит, мужчина. Пожалуй, это стоит прояснить.
Только захочет ли говорить со мной эта самая Женя? Проще обратиться к Севке,
хотя если она со мной говорить не пожелает, то с кем-то из милиции и подавно… К
тому же обращаться к Севке мне очень не хотелось. Его постоянное присутствие в
момент странных или загадочных событий меня настораживало: в случайные
совпадения я не верю, а здесь их было чересчур много.
– Не можешь ты думать о Севке такое, – одернула я
себя,
но не думать уже не могла.
Придется самой разбираться во всем этом… Господи, если бы
пять лет назад эта Женя рассказала в милиции о том, что видела… Я провела рукой
по лбу, словно пытаясь избавиться от наваждения. Лучше бы мне вовсе не знать
этого. Нет! Я хочу знать… хочу знать, кто убил Андрея и кто подставил Илью. Это
один и тот же человек: иначе, как объяснить факт, что пистолет оказался в
машине моего мужа? В общем, я должна попытаться поговорить с этой женщиной.
Во двор дома, где раньше жил Андрей, въезжать оказалось
жутковато. Я не была здесь пять лет, за это время мало что изменилось: та же
большая клумба в центре двора с яркой настурцией и космеей, те же скамейки под
двумя липами и пенсионеры на скамейках тоже, по-моему, прежние. Веселая ватага
ребятишек носилась по двору под громкий визг.
– Да уймитесь вы! – прикрикнула на них грозного
вида тетка, выгуливающая возле подъезда белого пуделя, и неодобрительно
посмотрела на меня.
Я пристроила машину в сторонке и еще несколько минут сидела,
собираясь с силами. Потом решительно зашагала к подъезду, где раньше жил
Андрей.
Дверь его квартиры новые хозяева обили светлым дерматином,
два замка, глазок… Я посмотрела на дверь напротив, вздохнула и решительно
позвонила.
Открыли не сразу, я уже хотела уйти, и только мысль о том,
что хозяйка должна быть дома, раз неважно себя чувствует, заставила меня
позвонить еще раз. Наконец дверь открылась, и я увидела мальчишку лет шести. Не
знаю почему, но ребенка я увидеть не ожидала и смутилась. Он посмотрел на меня
без удивления и интереса, а я сообразила спросить:
– Тетя Женя дома?
– Бабушка? – сказал он. – Дома. Она в своей
комнате, – и повел меня темным коридором.
Женщина сидела в постели, откинувшись на гору подушек, и
вязала носок. Спицы мелькали в ловких руках, она взглянула на нас поверх очков
и вроде бы не удивилась.
– Здравствуйте, – сказала я.
– Здравствуйте, – ответила женщина и отложила
вязание. Я вошла в комнату, а мальчишка исчез.
– Простите, что беспокою вас, – с лихорадочно
бьющимся сердцем начала я. – Я знаю, вы неважно себя чувствуете…
– Какое там неважно, – перебила меня женщина,
махнула рукой и добавила весело: – Помру скоро. А извиняетесь вы зря.
Проходите, поговорить я очень рада. Дочка весь день на работе, внук на улице, а
я вот одна. Хорошо, когда соседки зайдут, только ведь летом все на даче. Один
телевизор…
Я села на стул и оглядела комнату. Чистенько, уютно, повсюду
салфетки, вязанные крючком. Моя бабушка тоже любила такие.
– Евгения… простите, не знаю вашего отчества.
– Ну его, зовите тетя Женя, мне привычнее…
– Тетя Женя, я вот по какому поводу поговорить пришла…
Сегодня была у вашей подруги Раисы Ивановны и… в общем, она мне сказала… вы
помните убийство вашего соседа, Андрея?
– Помню, – внимательно глядя на меня, ответила
тетя Женя, вздохнула и добавила: – Конечно, помню. Что, проболталась Ивановна?
А ведь как меня стращала… через нее я грех на душу взяла, теперь помирать
страшно… И так грехов не счесть, а тут такое…
Я слегка растерялась, думала, придется долго уговаривать эту
женщину, или она и вовсе не захочет общаться со мной, и вдруг она сама
заговорила о том, что так меня волновало.
– Не могли бы вы рассказать поподробнее? –
попросила я.
– Вы ведь не из милиции? – задала она встречный
вопрос.
– Нет. – Лгать ей мне совершенно не хотелось.
– Выходит, я не ошиблась, вы его жена? Того, что за
убийство посадили?
Признаться, я очень удивилась такой прозорливости, торопливо
кивнула и замерла, а тетя Женя продолжила:
– То-то я смотрю, лицо ваше мне знакомо. Вы ведь к
Андрею часто заходили, верно? Может, не обращали внимания на нас, стариков, а
мы-то ведь все примечаем. Сидишь на скамейке, за внуком присматриваешь, ну и не
только за внуком, само собой. У нас, старух, один общий грех: любопытство.
– Это не самый большой грех, – улыбнулась я.
– Может, и не самый, – согласилась тетя
Женя. – Вы что же, сами все узнать решили? Небось не просто так у Раисы
оказались?
– Не просто, – покаялась я.
– А муж? Все еще в тюрьме?
– Скоро выходит, через несколько дней.
– Зачем же тогда… или думаете виновного сыскать,
отомстить и все такое прочее? Вот тут в одном кино такое показывали.
– Не в этом дело, тетя Женя, – начала я, пытаясь
отыскать нужные слова. – Муж со мной развелся, за все время, что в тюрьме
находится, ни разу не написал. Значит, считает меня виноватой. Может, я и
виновата, да вот беда, не знаю, в чем. Одно я знала и тогда, и сейчас: мой муж
Андрея не убивал.
– Ясно, – кивнула тетя Женя, взялась за вязание,
но тут же отложила носок в сторону. – Что не убивал, это точно. Потому что
его фотографию мне показывали, но это вовсе не тот был, кого я видела той
ночью. А милиционеры все такие суетливые были, слова сказать не давали, сами
спрашивали, сами и отвечали. Да если б хоть один со мной по-людски поговорил,
разве бы я скрыла? Характер не тот. А они… Конечно, грех людей винить, сама
хороша. Испугалась я очень, вот беда. Внук еще совсем маленький, дочка сильно
болела, мужиков в квартире нет, вот и подумала, придут ночью и убьют всех, и
мальчонку не пожалеют. А тут еще мужа Раисы убили, ну я и вовсе перепугалась.
Да и подруга твердила: «Молчи лучше», вот и молчала…
