– Чем обязана? – спросила она хмуро. – Ты
ведь пришла не за тем, чтобы получить скидку в моем магазине?
Да, любезности в ней заметно поубавилось.
– Шикарный магазин! – восхищенно произнесла я.
– Возможно, и что?
– Наверное, я выбрала не самое лучшее время для визита.
– Завтра будет то же самое, – заверила Наталья.
– Я запамятовала: пять лет назад мы расстались
врагами? – удивленно спросила я.
В ответ она улыбнулась вполне по-человечески.
– Ладно, что тебе надо?
– Один человек рассказал мне, что в день убийства ты
была у Андрея.
– Эта чокнутая старая дева?
– Вряд ли она дева, с Андреем у нее был самый настоящий
роман.
– Разумеется, она ему прохода не давала. С блеском
заменяла сторожевую собаку.
– И тебя это очень нервировало? – подсказала я.
– Вовсе нет. Андрей был мне, в сущности,
безразличен. – Наталья подошла к столу, достала из ящика пачку сигарет и
закурила, подтолкнула пачку мне.
– Спасибо. – Я наблюдала за ней, пытаясь отгадать,
почему мой визит так ее встревожил.
– Я была глупой девчонкой, которая млела от внимания
всякой швали, называющей себя гениями. Гении… – Она презрительно хмыкнула.
– Гаврилов кое-чего добился, – пожала я плечами.
– Возможно. Возможно даже, что он и вправду гений, я не
разбираюсь в искусстве. Пять лет назад мне казалось, что я люблю его. У нас был
бурный роман. Бурный и быстротечный. А потом все стало обыденно и скучно, а я
жаждала больших страстей. Не знаю, что наговорила тебе эта чокнутая, но точно
знаю одно: Гаврилов Андрея не убивал, если ты это имеешь в виду.
– Почему ты так уверена?
– Потому что ему, в сущности, было наплевать на меня.
Да он бы по физиономии Андрею и то не съездил, это же неинтеллигентно. К тому
же – из-за женщины… Вот если бы речь шла о высоком искусстве, тут он, возможно,
и сыпанул бы дружку яда в стакан, но дружка он тоже не воспринимал всерьез… Он
не замечал меня целыми днями и вспоминал обо мне только ночью, когда было
неподходящее освещение и он не мог рисовать. Мне все это надоело, я сказала:
«Хватит» – и ушла, хлопнув дверью. Проблема состояла в том, что идти мне было
некуда. Ну, я и решила податься к Андрею, чтобы переждать у него какое-то время
и насолить Гаврилову, конечно. Я шла пешком, потому что денег не было даже на
троллейбус, шла и мечтала, как я устроюсь на работу, стану жить нормальной
жизнью, может, познакомлюсь с хорошим парнем, которому буду интересна я сама, а
не плавные изгибы моего тела, которые так и просятся на холст… В общем, пока я
топала до его дома, поняла: вся эта богемная жизнь не по мне, и решила:
переночую у него, не на вокзал же идти в самом деле, а завтра – прости, прощай.
Возле его дома меня уже поджидал Гаврилов. Минут пятнадцать мы скандалили, а
потом он поклялся мне в вечной любви. Я не хотела его слушать, но он выглядел
страшно несчастным, и мне сделалось интересно. Мы устроились в беседке, во
дворе, я выслушала целую речь и позволила себя уговорить. Вот и все.
– Все? Вы сидели в беседке и не слышали выстрелы?
Наталья засмеялась:
– Считаешь себя очень умной, да? Возможно, мы слышали
выстрелы, но не в беседке, а когда направлялись к стоянке такси. Увы, нам и в
голову не пришло, что это выстрелы, мы были слишком поглощены своими
проблемами. А утром, когда узнали, что Андрей убит, отправились в милицию.
Гаврилов сказал, все равно нас вызовут, уж лучше самим. А в милиции нам
устроили настоящий допрос. Эта чокнутая стерва там уже побывала и разболтала о
том, что видела нас возле дома Андрея.
– Вас подозревали?
– Вовсе нет. Им хотелось заполучить свидетелей того,
что твой Илья был в ту ночь у Андрея.
– Но вы ничего подобного подтвердить не могли.
– Конечно. Я в самом деле никого не видела.
– А Гаврилов?
Наталья посмотрела на меня, потом усмехнулась и отвела
взгляд.
– Слушай, я вышла замуж, я люблю своего мужа, и мне
нравится моя жизнь. И я… не жалую гостей из прошлого, они напоминают о временах,
которые мне неприятно вспоминать.
– Я тоже люблю своего мужа, – заверила я. – И
мне не нравится быть чьим-то дурным воспоминанием.
– Как ты поможешь Илье, копаясь в этой помойке? Когда
он уже отсидел столько лет?
– Это мое дело, верно? Значит, Гаврилов кого-то видел.
– Я так думаю, – ответила Наталья, немного
помолчав.
– Он дал это понять?
– Нет. Просто испугался. То есть он был очень напуган,
это чувствовалось, хотя он и молчал. Стал задумчив и вообще вел себя странно. Я
хочу сказать, что-то его мучило. По-настоящему. Но со мной он об этом даже не
заговаривал.
– Может быть, его просто беспокоило происходящее:
смерть Андрея, интерес со стороны милиции…
Наталья покачала головой.
– Нет, он знал, что твой Илья не убийца. Когда при нем
заговаривали об этом, он заявлял, что обвинять Илью в убийстве глупо, что все
это подстроено, при этом страшно злился, если ему возражали. А когда узнал о
приговоре, сказал: «Знаешь, кто я? Самый настоящий подлец». И напился. Я
никогда не видела его в таком состоянии. Попробовала расспросить, пока он пьян
в стельку, но Сашка только усмехался и грозил мне пальцем. Это все, –
закончила она и добавила решительно: – А теперь мне надо работать. И вот еще
что, если ты снова появишься в роли клиента, я буду рада, а если в роли
детектива, выставлю тебя за дверь. Я доходчиво объяснила?
– Более или менее, – согласилась я, поднялась и,
не простившись, направилась к двери.
Лерка дремала в машине, открыв все окна. Солнышко робко
проглядывало из-за туч, было пасмурно и душно.
– Гроза будет, – приоткрыв один глаз, заметила
Лерка. – Голова раскалывается… и дышать нечем. Странная погода: с утра
вроде прохладно, сейчас как в парной, а солнца нет.
– Странная, – кивнула я, не очень ее слушая.
– Куда теперь?
– Домой.
– А как же следствие?
– Зашло в тупик. Требуется свежая идея, пока она не
появится, будем отдыхать.
– Я не хочу домой, – скривилась Лерка. – Что
мне там делать одной? Коньяком наливаться?
