– Да неужто? – ахнула я. – Ладно, не
злись, – сказала я примирительно. – Хочу заехать к старому знакомому.
– За сведениями чрезвычайной важности?
– Если повезет.
Гаврилова дома не оказалось. Ни его самого, ни длинноногой
красотки. Пару минут постояв на крыльце, я смогла насладиться громким лаем,
доносившимся из-за двери. Наличие в доме пса явилось для меня неожиданностью, в
прошлый раз на его присутствие ничто не указывало. Сказав собачке:
– Да ладно тебе тявкать! – я вернулась в машину,
испытывая чувство, близкое к глубокому разочарованию.
– Не пустили? – вроде бы порадовалась Лерка.
– Нет, сама не пошла, там собака злая.
В ответ Лерка фыркнула, потом задумалась, молча глядя в
окно, пока мы не выехали на проспект Мира. Я тоже молчала, Леркино настроение,
как правило, было переменчиво, а сейчас мне хотелось подумать. Тут она вдруг
повернулась ко мне и, улыбаясь, сказала:
– Аська, а ты становишься прежней.
– В каком смысле? – удивилась я.
– С тобой опять весело.
Я не знала, что ответить на это, и только пожала плечами.
Клуб официально открывался в семь, и сейчас массивная дверь
была заперта. Я позвонила, машинально прислушиваясь к чьим-то шагам, Лерка
весело пританцовывала рядом. Дверь открыл Кирилл.
– Черт, опять в его смену! – возмутилась Лерка,
шмыгнув в дверь, а я поздоровалась и спросила:
– Саша здесь?
– Здесь. И, по-моему, хочет тебя видеть.
Это слегка удивило меня. Я совсем было собралась задать
вопрос, но взгляд Кирилла отбил у меня всякую охоту к этому, и я бодро зашагала
к Сашкиному кабинету, готовясь к хорошему нагоняю.
– Я с тобой не пойду, – сообщила Лерка. – Вы
сейчас начнете ругаться, и мне под горячую руку достанется.
– А как же женская солидарность? – возмутилась я.
– Чего-то мне о ней сейчас вспоминать не хочется.
Слушай, я пить завязала, и мои нервы надо беречь.
Возразить на это было нечего, и в кабинет я вошла в гордом
одиночестве. Сашка сидел в кресле, закинув ноги на стол, и грыз спичку – дурная
привычка, от которой он упорно не желал избавиться.
– Привет, – сказала я, улыбаясь с максимальной ласковостью.
– Ты была дома?
– Нет, а что?
– Я оставлял записку…
– Надеюсь, ты сообщал в ней, что любишь меня и
скучаешь.
Сашка нахмурился, убрал ноги со стола и сказал:
– Сядь-ка.
Я устроилась в кресле, готовясь с блеском сыграть роль
покорной младшей сестры, явившейся получить нагоняй. Однако сегодня Сашка не
был расположен к играм. Он прошелся по кабинету, нервно насвистывая. Что-то его
беспокоило, поэтому я тоже начала волноваться.
– Чего ты молчишь? – спросила я нерешительно.
– Не очень-то ты прислушиваешься к моим советам.
– Брось, что я такого сделала, чтобы всерьез на меня
злиться?
Он усмехнулся.
– Мы как будто обо всем договорились? Или мое слово с
некоторых пор ничего для тебя не значит?
– Саша. – Я подошла и попыталась обнять
его. – Я не суюсь в убийство на Катинской.
– Серьезно? – фыркнул он.
– Ты недоволен тем, что я заявилась к Афонину?
– А кто это такой? – поинтересовался Сашка.
Выходит, Севка еще ничего не доложил ему, а значит, мой
любимый старший брат не имеет к этой истории никакого отношения. Слов нет, как
меня это порадовало.
– Так, один тип, – уклончиво ответила я и тут же
спросила: – Севка не появлялся?
– Здесь? Ты же знаешь, он не жалует ночные клубы.
– Вдруг за пять лет его вкусы изменились?
Сашка сел на стол и принялся сверлить меня взглядом.
– Кто такой этот Афонин?
– Я же сказала: один тип. Совсем неинтересный. Зато я
нашла человека, который видел убийцу Андрея. Убийца высокого роста, темные
волосы, симпатичный.
– И твой свидетель берется узнать его через пять лет?
– По крайней мере, надеется.
Сашка задумался, машинально раскачивая правой ногой.
– Очень интересно, – сказал через несколько
минут. – И кто же этот свидетель?
– Пока говорить о нем рано.
– Отчего же?
– Мне не хотелось бы называть имя, ему может грозить опасность,
ты понимаешь?
– Ему может грозить опасность, если ты мне назовешь его
имя? – нахмурился брат.
– Как-то по-дурацки прозвучало, ты прав. Я никому не
хочу называть это имя, пока ни в чем не уверена…
– Я надеялся, что ты прекратишь свое расследование…
Хорошо, – вздохнул он. – Давай так. Вернется Илья, ты расскажешь ему
об этом человеке, и мы решим, что делать. Это, по-моему, разумно.
– Возможно. Я многого не знаю, и мне трудно разобраться
в ситуации…
– Вот именно. Это мужская работа, обещаю, мы найдем убийцу,
тем более у тебя уже есть свидетель. А пока займись чем-нибудь приятным. Съезди
в Италию. Рим, Венеция… Или в Египет. Восемь дней земного рая. А когда
вернешься, Илья уже будет здесь.
– Большое спасибо, – засмеялась я. – Только у
меня сейчас не наблюдается никакого интереса к Италии. Начиная все это, я не
ожидала обнаружить что-то действительно серьезное. И вдруг такая удача.
Неразумно останавливаться на полдороге.
– Неразумно совать голову в петлю, когда самое страшное
уже позади, – зло сказал Сашка. – Ты лезешь не в свое дело. Я не
хотел быть грубым, извини. Жаль, что приходится повторяться: люди, подставившие
Илью, все еще живы и вряд ли захотят, чтобы их вывели на чистую воду. Они
найдут способ прекратить твое расследование, и боюсь, что при этом изберут
самый радикальный. Ты моя сестра, и я очень беспокоюсь. После такой речи тебе
надо броситься мне на шею и со слезами на глазах пообещать, что ты больше
никуда не сунешь свой нос.
– Со слезами в настоящий момент проблема, и я не могу
ничего обещать тебе, – покаянно сообщила я.
