Через пятнадцать минут я въехала во двор «Красного Креста»,
бросила машину на стоянке и бегом поднялась на второй этаж. Ординаторская была
пуста, в коридоре я столкнулась с медсестрой и спросила:
– Простите, где я могу найти Нину Сергеевну?
– Она сейчас на операции. Это надолго. Вы лучше
позвоните попозже.
– Спасибо, – мало что соображая, ответила я и
пошла к выходу из отделения, но свернула не в тот коридор и оказалась возле
операционной.
На стуле в углу сидела девушка и нервно всхлипывала. Я присмотрелась:
именно она открыла мне дверь, когда я приходила к Гаврилову.
– Здравствуйте, – сказала я, девушка подняла
голову и неожиданно обрадовалась.
– Это вы? – спросила она голосом потерявшегося
ребенка. – Это вы тогда приходили, да?
– Я.
– Господи, не знаю, что и делать… – Она горько
заплакала, размазывая по лицу слезы сжатыми кулачками. Я села рядом.
– Его оперируют? – спросила я тихо.
Девушка торопливо закивала:
– Да. Врач сказала, надежда есть… ужас какой… прямо на
моих глазах… Господи, что я делать буду… вы ведь из-за него пришли, вы друзья?
Вы не уйдете? Пожалуйста, не оставляйте меня… так страшно сидеть здесь одной и
ждать… Я позвонить хотела, кому-нибудь… ни одного телефона не могу вспомнить.
– Давайте выйдем во двор, – предложила я, взяв ее
за руку. – Операция продлится долго. Не надо вам здесь сидеть.
– А вы не уедете? – забеспокоилась она.
– Нет, конечно.
Мы вышли во двор и отправились по аллее, ускоряя шаг.
Прогулка больше напоминала бег иноходца, к счастью, мы запыхались и пошли
медленнее, понемногу успокаиваясь.
– У вас есть закурить? – спросила девушка.
– В машине. Давайте вернемся.
Я держала ее за локоть, и шаг опять пришлось увеличить.
Глядя прямо перед собой, девушка летела, точно на крыльях. Потом резко
остановилась.
– Меня Варей зовут. А вас?
– Ася.
– Хорошо, – кивнула она, и я кивнула, хоть ничего
особенно хорошего вокруг не видела. Со стороны мы, должно быть, производили
впечатление пациентов психиатрической больницы.
Наконец мы добрались до машины и закурили. Руки у Варвары
так дрожали, что прикуривать ее сигарету пришлось мне, это удалось с третьей
попытки.
– Вы тоже нервничаете, – кивнула она, точно
находила в этом какое-то утешение. – Вы ведь давно знакомы? Александр
рассказывал…
– Обо мне?
– Вообще, – пожала она плечами. – Что вы
давно знаете друг друга… много общих друзей. Я спросила, потому что раньше вас
не видела, а мы с Гавриловым уже полгода вместе… И он сказал, что вы уезжали…
– Да… примерно так, – согласилась я и, помедлив,
спросила: – Варя, как это случилось?
Я ожидала потока слез, но она закусила губу, с минуту
смотрела в окно невидящим взглядом, а потом судорожно вздохнула:
– Я даже ничего не поняла. Мы поехали на рынок за
продуктами, тот, что у кинотеатра «Художественный», мы всегда туда ездим. И все
было как обычно, купили продукты, а на стоянке машин полно, наша стояла чуть в
стороне, почти на проезжей части, и «Жигули» рядом. Саша положил сумки в
багажник, открыл дверь мне, я села, а он пошел к своей двери, и тут… я даже
ничего не поняла. Из «Жигулей» вышел парень и что-то спросил, Саша к нему
повернулся, он… я даже не поняла… Саша за дверь держался, охнул как-то странно
и упал на машину, а потом стал сползать. А парень исчез… Господи, я даже номер
не запомнила… и ничего не поняла. Выскочила из машины, а Саша лежит. Так
страшно… Господи, так страшно. Он ударил его ножом, понимаете? Хорошо, кто-то
вызвал «Скорую», я сама бы не смогла… Машина там осталась, открытая… а где
ключи, не знаю. – Она жалко улыбнулась и вытерла ладонью нос.
– Думаю, о машине позаботятся в милиции, –
попробовала я ее утешить. – Отгонят на стоянку.
– Ключей-то нет. – Она вздохнула и, словно
извиняясь, добавила: – Машина совсем новая, Саша так радовался… – В этом месте
слезы полились сплошным потоком.
Я не знала, что ответить, обняла ее за плечи, и некоторое
время мы сидели молча. Потом, оставив Варю в машине, я сходила в отделение.
Операция еще не закончилась. Мы ждали часа два. Бродили между корпусов, без
конца курили и пялились на окна, пытаясь определить, где находится операционная.
Варя больше не плакала, на смену ужасу явилось томительное ожидание, когда
человек уже готов ко всему, лишь бы это произошло скорее.
Мы с Варей сидели на скамейке, когда в аллее появилась Нина.
Шла она, склонив голову и сунув руки в карманы халата. Увидев ее, я замерла, а
Варя тоненько взвизгнула.
– Что? – спросила я. – Умер?
– Обижаешь, – устало ответила Нина, садясь
рядом. – Жив. Операция прошла успешно. И он молодец, держится.
– Все хорошо, да? – недоверчиво прошептала
Варвара.
– Хорошо будет, когда поставим на ноги. А пока
состояние удовлетворительное. Не будет сюрпризов, значит, выкарабкается. Мужик
он молодой, крепкий… выкарабкается.
Варвара продолжала смотреть на нее во все глаза и вроде бы
не дышала, словно боясь спугнуть удачу, а я кивала, чувствуя, что могу упасть в
обморок. В обморок я не упала, вздохнула, глядя на медленно плывущие облака, и
сказала:
– Сумасшедший день.
Больницу мы покинули после одиннадцати. В сознание Саша не
приходил, но его состояние особых опасений у врачей не вызывало.
Напряжение требовало выхода, мы обе нервно зевали, голову
разламывало от боли, хотелось поскорее заснуть и ни о чем не думать. Я отвезла
Варю к ее друзьям, и сама отправилась домой.
У подъезда стояла Сашкина машина. В настоящее время
встречаться с ним совершенно не хотелось, и я тяжело вздохнула.
Сашка сидел в кухне и вид имел такой, точно первым узнал о
начале третьей мировой войны.
– Где ты была?! – рявкнул он, поднимаясь.
– В больнице, – ответила я, прошла, плюхнулась на
диван и закрыла глаза, потом жалобно попросила: – Если можешь, не ори, ладно?
– Я тебя два часа жду, впору на стенку кидаться… Как
дела у этого парня? Выкарабкается?
– Откуда ты знаешь? – удивилась я.
