– Слухами земля полнится. Это твой свидетель, да?
Разумеется… я помню, менты их вызывали с девчонкой, забыл ее имя, они крутились
возле дома Андрея в ту ночь. Пять лет назад заявили, что ничего не видели и не
слышали, и вдруг… идиот несчастный твой Гаврилов. Ясно?
– Я ведь просила не орать, – устало напомнила я.
– Я не могу говорить нежным шепотом, когда моя
неразумная сестра рискует жизнью. Что прикажешь делать, сидеть и ждать, когда
придут и скажут: какой-то придурок сунул ей нож под ребро? Как, по-твоему, это
очень весело?
– Не кричи, – поморщилась я. – Гаврилов вовсе
не был моим свидетелем, ни он, ни его бывшая подружка. Они, так же как пять лет
назад, утверждали, что ничего не видели.
– Еще не легче. Ты хоть понимаешь, человека едва не
убили только за то, что он с тобой встретился? Тебе это ни о чем не говорит?
– Говорит о том, что я очень близко подошла к разгадке.
– Разгадке чего? – зло усмехнулся Сашка. –
Вот что, милая. Я старше тебя и не испытываю желания присутствовать на твоих
похоронах, так что, если слов не поймешь, посажу под замок. Понадобится,
привяжу к стулу. Ясно? Отдохнешь немного, авось в мыслях прояснение наступит.
Он направился к выходу.
– Дверь запри и никому не открывай. И помни: я говорил
абсолютно серьезно.
Дверь я заперла и потянулась к телефону. Лерка была трезва и
находилась дома, моему звонку она обрадовалась.
– Где тебя носило? И как там частный сыск?
– Слушай, ты вчера не рассказывала Сашке о наших
похождениях?
– Про слежку, что ли? Нет. Он просто спросил, где
болтались, ну я и сказала, заезжали в какой-то Центр, потом в магазин и к
знакомому художнику. Только его дома не оказалось. А что?
– Ничего. Знакомый художник в больнице. Кто-то ударил
его ножом в живот.
– Оттого, что я Сашке про него рассказала? –
ахнула Лерка.
– Не болтай глупостей… – разозлилась я и бросила
трубку.
Лерка чокнутая. Ну спрашивал Сашка, где нас нелегкая носила,
так это совершенно нормально. Какой ему прок от убийства Гаврилова? Чепуха.
Сашка мой брат и друг Ильи и не может иметь никакого отношения к убийству
Андрея. Господи, ну зачем ему убивать? Чтобы подставить Илью? Глупость. Они
были друзьями, у них общие дела, а когда Илья оказался в тюрьме, Сашке пришлось
ох как несладко. Но ведь кого-то Гаврилов видел… или мог видеть. И еще он
сказал… что-то такое, что очень напугало меня… «Иногда лучше не знать». Да, как
будто так. А вдруг он имел в виду Илью? В конце концов, мой муж находился в
нескольких шагах от дома Андрея и Гаврилов мог его увидеть. Возможно, Илья даже
заходил во двор… почему бы нет? Гаврилов ничего не сообщил во время следствия, хотя
Илью знал давно и хорошо к нему относился, в милиции промолчал. Значит, либо в
самом деле ничего не видел, либо видел что-то такое, что скорее повредило бы
Илье, нежели помогло. А как в этом случае отнестись к рассказу Натальи?
Гаврилов точно знал, что мой муж не убивал Андрея… Черт… Сашка? Ерунда… У него
большие связи. О покушении на Гаврилова он узнал тут же и вполне естественно
испугался за меня. Подозревать родного брата – жуткое
свинство. Да и в чем подозревать? Но Гаврилова хотели убить по-настоящему и
почти преуспели в этом. Некто наблюдает за каждым моим шагом и на всякий случай
перестраховывается. Выходит, я на правильном пути. Вопрос: стоит ли продолжать,
если за каждый новый шаг приходится расплачиваться чьими-то жизнями?
Утром я долго бродила по квартире, пытаясь ответить на те же
вопросы. Потом набрала номер рабочего телефона Нины. Ее дежурство закончилось,
но о состоянии Гаврилова мне сообщили. Оно считалось удовлетворительным, в
сознание он так и не пришел. Повинуясь безотчетному порыву, я по справочной
узнала номер телефона «Натали» и позвонила. Приятный женский голос сообщил:
– Слушаю вас.
– Извините, я хотела бы поговорить с Натальей Юрьевной.
Полминуты царило молчание, я уже было решила, что девушка
меня не слышит, но тут она справилась с дыханием и виновато спросила:
– Вы еще не знаете? Она погибла вчера, около пяти
часов. Ее сбила машина, совсем рядом, в трех шагах от магазина…
Я повесила трубку и с трудом добралась до дивана.
– Это могла быть случайность, – попробовала я себя
утешить. – Каждый день кого-нибудь сбивает машина. – И тут же зло
себя одернула: – Перестань, ты сама в это не веришь.
Тут я вспомнила про Артемова и набрала номер, услышав его
голос, вздохнула с облегчением.
– Владимир Петрович, это Ася.
– Здравствуйте, – говорил он сдержанно и как будто
испытывал смущение. – Анастасия Юрьевна, – очень официально обратился
он. – Я хотел просить вас… в общем, не звоните мне больше.
Трубку он не бросил, и это дало мне возможность задать
вопрос:
– У вас неприятности?
– Пока, слава богу, нет, но мне их обещали.
– Кто-то звонил?
– Нет, остановили на улице сына, когда он шел в
магазин, и просили передать папе письмо. В нем доходчиво рекомендовали забыть о
том, что на свете существуете вы. И вообще сидеть тихо. Извините, но это как
раз то, что я собираюсь сделать.
– Это вы меня извините, – промямлила я и повесила
трубку.
