Прихватив сигарету, отправилась на лоджию, села на порожке и
задумалась. Честно сказать, было над чем ломать голову. Масса догадок, обрывки
сведений, которые никак не желали выстраиваться во что-то логичное. Первое, что
очень смущало: почему, убрав людей, с которыми я встречалась, не тронули меня?
Хотя как раз с моей особы неизвестным следовало бы начать. Кроме недавней
слежки, ничего похожего на интерес ко мне не наблюдалось. И как я должна
расценивать подобное? Ладно, пока в голову не приходит ничего путного, оставим
это. Подумаем о Севке. Собственная жена обвиняет его в лицемерии. Теперь и у
меня самой есть повод относиться к нему с недоверием. Я рассказала ему о
Володе, и парня застрелили. Пятью годами раньше случайный свидетель расстрела
излил ему душу и тоже погиб. В его дежурство скоропостижно скончался в больнице
раненый охранник, которому, по утверждению Нины, отдавать богу душу было явно ни
к чему. После безвременной кончины тело кремировали, не получив согласия
родственников, патологоанатом погиб, а два сотрудника милиции и главврач
поменяли место работы и, если я хоть что-то понимаю, сейчас напрямую
сотрудничают с бандитами. При первой опасности Афонин бросился к Севке и…
ничего не произошло. Если не считать того, что кто-то весьма по-дилетантски вел
за мной наблюдение. Выходит, Севка – продажный мент? Он каким-то образом связан
с расстрелом на Катинской и подчищает старые следы? Некая группировка пять лет
назад решила разобраться с тремя авторитетами… и использовала для этого
сотрудника милиции? Севка вошел в квартиру, где происходила их встреча, и
расстрелял всех из автомата? Да-а… может, мне стоит обратиться к психиатру?
Может быть, и стоит, но во всем этом что-то есть. Один из охранников – Сашкин
армейский друг, Сашка дал слово, что не имеет к убийству никакого отношения…
Очень хорошо сформулировал: «сам не имеет». Севка мог воспользоваться Сашкиной
дружбой с охранником… Тот был знаком с убийцей… отличная мысль, по крайней
мере, она объясняет, как стрелявший смог войти в дом… В дом могли войти
сотрудники милиции, предъявив соответствующие документы… и расстрелять
бандитов? Трудно в такое поверить. Чем три пожилых уголовника смогли так допечь
ментов, чтобы те отважились на подобное? Или одного мента?..
– Эй, – притормозила я. – Ты ведь это не
всерьез, не можешь ты так думать о Севке?
Могу, не могу… Если охранник был в сговоре с убийцей, как
объяснить то, что его самого ранили, а на следующий день в больнице попросту
убили?.. Это объясняется очень просто: свидетель такого преступления опасен. Не
только милицию заинтересует это дело, но и весь криминальный мир города… Трудно
поверить, что охранник не подумал об этом. Как человек бывалый, он должен был
знать, чем грозит ему отступничество. В любом случае он умер при странных
обстоятельствах на следующий день, как ни верти, а здесь Севка явно замешан.
Почему замешан? А что, если все было проще? Он получил приказ и… Я бы приняла
версию, что с бандитами разделались власти, если бы не была убеждена в том, что
сейчас трое из четверых участников трагедии сотрудничают с бандитами. Не
очень-то понятно, и концы с концами не сходятся. А самое главное: какое все это
имеет отношение к Илье? Только одно: место действия. Узкий пятачок между трех
улочек, где разыгрались две трагедии и где мой муж что-то видел. Не просто
что-то, а нечто такое, что заставило его отказаться от меня. А я-то знаю – это
было для него отнюдь не просто.
Почему погиб Андрей, совершенно неясно. Сколько бы я ни
разговаривала с людьми, близко его знавшими, и сколько бы ни ломала голову
сама, ничего похожего на серьезную причину. Если принять версию об убийстве на
почве ревности, тогда непонятно, почему мои поиски вызвали такую реакцию? Кто этот
ревнивец, решивший через пять лет убить предполагаемых свидетелей? Нет,
убийство на почве ревности никуда не годится. Тут что-то иное. Вопрос: что?
Я поднялась и начала бродить по комнате, время от времени
брала в руки какие-то предметы, книги, различные безделушки, вертела их и так,
и сяк, точно надеясь, что в них таится ключ к разгадке.
– Может, Сашка прав и не стоит рисковать жизнями людей,
разгадывая этот ребус? – громко спросила я, покосившись на портрет Ильи.
Сашка считает, что вернется Илья, и все будет по-прежнему. По крайней мере, для
нас. Но я так не считаю. Илья пять лет хранил молчание и вряд ли станет
объясняться сейчас. Зная его характер, разумнее предположить, что он вежливо
пошлет меня к чертовой матери, а с Сашкой, своим давним другом, просто не
пожелает говорить на данную тему. – Ладно. – Я вздохнула. –
Допустим, я тебя потеряла, но я имею право знать: почему?
Я прошла в кухню и заварила крепчайший кофе, иногда он мне
помогает. Только не сегодня. Я выпила две чашки, а мысли по-прежнему скакали,
как блохи, и не желали выглядеть логичными.
– Сейчас главное решить: занимаюсь я этим дальше или
нет? – еще громогласней возвестила я, словно и впрямь надеялась, что Илья
меня услышит. Если бы рисковать только своей головой… но на деле выходит – чужими.
Я разозлилась, швырнула чашку в мойку и отправилась на
диван. «Сегодня лучше вообще ни о чем не думать, – мудро рассудила
я. – Трудно ожидать, что в таком состоянии меня озарит».
Я закрыла глаза и попробовала уснуть. Ничего не вышло, да и
немудрено, поскольку кофе был чрезвычайно крепким. Некоторая нелогичность
действий меня расстроила, я вышла на лоджию, взглянула на яркое небо с
облаками, похожими на клочья ваты, и отправилась искать в кладовке раскладушку:
отчего бы не позагорать, раз погода хорошая, а в голову не приходит ничего
путного.
Раскладушку я нашла, но полноценного отдыха не получилось:
одолевали все те же мысли. Я перебрасывала их в голове, точно жонглер
разноцветные шарики, а толку от этого становилось все меньше и меньше.
С раскладушки я вскочила довольно быстро и принялась
метаться, как зверь в клетке. От этого занятия меня отвлекла Лерка, с лоджии я
заметила ее появление во дворе и не знала, радоваться мне или злиться еще
больше. Разговаривать ни с кем не хотелось, но и беготня по квартире сильно
отдавала белой горячкой. В общем, я не стала делать вид, что меня нет дома, и
дверь Лерке открыла.
Она выглядела трезвой, озабоченной и даже сердитой.
– Чем занимаешься? – спросила она, проходя в
комнату, потом выглянула на лоджию, соблаговолила заметить, что разгуливаю я в
купальнике, и завистливо добавила: – Загораешь?
– А тебе кто мешает? – хмыкнула я.
Вместо ответа она стянула платье и устроилась на
раскладушке, а я
села на порожке и минут пять смотрела на нее, словно ожидая
чего-то. Не дождалась, мысленно чертыхнулась и отвела взгляд. Вот тут Лерка и
заявила:
– Сашка злится.
– На меня?
