Три дня я честно держала слово, данное любимому брату, то
есть ни во что не вмешивалась и ничем не интересовалась. Просто лежала на
диване и читала Томаса Манна. Затворничеству способствовал тот факт, что погода
окончательно испортилась, почти без перерыва лил дождь, ветер клонил к земле
подросшие во дворе березки, а столбик термометра упал до пятнадцати градусов.
Общение с внешним миром свелось к телефонным звонкам. От
Нины я узнала, что дела у Гаврилова идут неплохо, и порадовалась. Лерка,
конечно, тоже мне позвонила.
– Злишься? – поинтересовалась она со вздохом, я
послала ее к черту, а она принялась канючить: – Это все из-за твоего брата,
обидно мне стало – на опасное дело мы вроде бы вместе ходили, а беспокойство о
тебе одной. Вот и захотелось сказать кому-нибудь гадость.
– Слушай, может, ты собаку заведешь, исключительно с
этой целью? Собаки бессловесны, по-моему, это очень удобно.
– Не очень, – хмыкнула Лерка. – Они кусаются.
– Боюсь, если ты будешь продолжать в том же духе, я
тоже начну кусаться.
– Ладно, давай я приеду?
– Нет, не давай. Во-первых, дождь, во-вторых, я еще не
готова любить тебя долго и счастливо.
– Я же объяснила: во всем виноват твой брат.
– Слушай, может, тебе любовника завести? –
предложила я.
– Я уже думала об этом, ничего не выйдет. Дело в том,
что я однолюбка.
– Вот и люби себе на здоровье, а меня оставь в
покое, – обрадовалась я и разговор прекратила.
После чего предприняла вылазку в магазин. Зонт от ветра
выворачивало так, что, казалось, его не удержать в руках. Я вся вымокла, а
борьба со стихией далась мне с таким трудом, что, вернувшись, я прилегла на
диван и уснула, точно убитая.
Проснулась и с тоской взглянула на мир. Выглядел он паршиво:
низкие облака, все тот же дождь и пронизывающий ветер. В комнате пришлось
включить свет, а потом и рефлектор: было очень холодно. Я пила чай с лимоном,
валялась на диване, кутаясь в пушистый плед, и радовалась, что в такую погодку
мне не нужно выползать из дома.
В четверг меня навестила Нина, в пятницу заехал Сашка, и не
один, а с Леркой, она улыбалась, помалкивала и выглядела исключительно
довольной. В воскресенье я открыла глаза, посмотрела на все тот же портрет и
громко сообщила:
– Совсем немного осталось! – после чего бодро
поднялась и прошествовала на лоджию.
Было еще очень рано, солнечные лучи отражались в
многочисленных лужах, над городом стояла тишина, свойственная воскресному утру.
Я поежилась от влажного воздуха, но почувствовала: день будет солнечным и
жарким.
Радуясь бог знает чему, я быстро оделась и пошла на рынок.
Он находился неподалеку от моего дома, после трех дней лежания на диване
прогуляться было приятно.
Я размахивала хозяйственной сумкой и что-то напевала:
настроение было отличное. Правда, очень недолго. Машина возникла, как только я
вышла к троллейбусной остановке. Расхристанный двухдверный «БМВ» какого-то
тускло-синего цвета, как видно, сто раз перекрашенный. Он следовал за мной на
расстоянии тридцати метров и даже не пытался скрыть своего присутствия.
Я замерла на остановке, парень на «БМВ» прижался к тротуару
и заглушил мотор. Я отправилась пешком, решив не дожидаться троллейбуса, и он
поехал следом.
– Черт знает что! – выругалась я, теряясь в
догадках: что бы сие значило? Кто-то меня пугает? Ребята несколько
припозднились. Хотя они ведь не знают, что я решила вести себя примерно и ни во
что не совать нос.
Очень скоро «БМВ» стал здорово действовать мне на нервы. Тут
из-за угла возникло огромное здание рынка под стеклянной крышей, и я ускорила
шаг. Хотелось поскорее раствориться в толпе, чтобы не чувствовать на себе
бдительного ока. Блуждая между прилавками, я понемногу успокоилась. Купила
большой пакет клубники, зашла в туалет, вымыла ягоды и побрела дальше,
улыбалась и жевала на ходу.
Через час сумка уже оттягивала руку, пакет с клубникой
пришлось убрать, я заспешила к выходу с рынка.
«БМВ» стоял напротив. Мысленно выругавшись, я ускорила шаг,
направляясь к нему. Кабина была пуста. Стекло со стороны водителя открыто, и
ключ торчал в замке зажигания. Весьма неосторожно, по-моему. Я сунула руку в
открытое окно и вытащила ключ, после чего отошла на пару шагов в тень густой
липы, решив дождаться хозяина, очень мне с ним поговорить хотелось.
Ждать себя он не заставил. Только я все это проделала, как
тут же услышала за спиной голос:
– Привет.
Резко обернулась и увидела парня лет двадцати – в джинсах,
широкой футболке, сандалиях на босу ногу и темных очках. В руках он держал
арбуз.
– Привет, – кивнула я, а парень улыбнулся:
– Эти ключи, случаем, не от моей тачки?
– А она твоя?
– Если ты вот об этой груде металлолома, то моя.
Конечно, не «шестисотый» «мерс», но бегает прилично.
– Трудно поверить, раз ты еле-еле тащился, –
усмехнулась я.
– Ну, если бы ты была на машине, моя побежала бы
быстрее, – пожал он плечами, а я немного растерялась.
– Ты что, следил за мной? – спросила я,
нахмурившись.
– Можно сказать и так, – согласился он, чем
окончательно сбил меня с толку.
– А зачем тебе это понадобилось?
Он вроде бы смутился:
– Хотел познакомиться.
– Как это? – брякнула я, а он удивился:
– К тебе что, никогда парни на улице не подваливали?
Я попробовала припомнить такой случай… Трудно это было…
память стремительно уносилась к юношеским годам.
– Вот что, – вздохнула я. – Не скажешь
правду, я твой ключ заброшу подальше, вряд ли ты его сможешь отыскать. Не очень
весело, да?
– Какую правду я должен сказать? – вытаращил глаза
парень. – Я хотел с тобой познакомиться. Вот и все… Ключ верни, арбуз
здоровущий, и стоять с ним в обнимку мне неудобно.
– Ты меня возле двора подкарауливал, – грозно
напомнила я.
– Ну… – кивнул парень.
– Что, ну?
– А что ты спросила?
– Выходит, ты хотел познакомиться еще раньше?
– Само собой. Я живу в доме напротив, а ты загорала на
лоджии. Мне понравился твой купальник.
Или все успели забыть, кто такой Илья Верховцев, или парень
в нашем районе новичок.
