Калитка не заперта, но на крыльцо никто не вышел, а я
произвела достаточно шума, чтобы хозяева наконец сообразили: у них гости.
– Черт возьми, где вас носит?! – заорала я и
поднялась на крыльцо. Дверь под моей тяжестью распахнулась, и я оказалась в
прихожей. Дом точно вымер. Тишина. Я опять налетела на что-то и от души
выругалась. Торопливо покинула дом и вышла на веранду. Она была пуста. –
Эй, хозяева! – позвала я, почему-то пугаясь. – Есть кто дома?
Допустим, Миша мог куда-то отлучиться, но безногий Яков
Васильевич вряд ли где-нибудь прогуливается… хотя мне его привычки неизвестны.
– Сегодня никто не хочет говорить со мной, –
обиделась я и покинула дом, возле калитки опять оглянулась и позвала: – Эй,
кто-нибудь, ответьте мне…
– Что вы кричите, точно в лесу? – услышала я
вопрос. Женщина лет шестидесяти стояла под окнами дома со стороны улицы и
неодобрительно меня разглядывала, я смогла это обнаружить, немного сфокусировав
зрение.
– Хозяева где? – спросила я и вроде бы икнула.
– А где ж им быть, наверное, дома.
– Нет. Я стучала и звала, никто не откликнулся.
На крыльцо соседнего дома вышла женщина.
– Семеновна, ты Мишу видела? – обратилась к ней
моя собеседница.
– Когда?
– Да вот хоть сейчас.
– Нет. Утром видела, за молоком приходил. А чего?
– Девушка хозяев спрашивает, а никого нет.
– Как нет? А Васильич?
– Не знаю, говорит, нет.
– Может, отдыхает? А Миша уехал куда…
– На чем уехал? Вон машина-то ихняя. Стоит под навесом.
Вслушиваясь в этот диалог, я начала быстро трезветь. Когда
женщины исчерпали возможные варианты отсутствия хозяев, я попросила:
– Давайте посмотрим в доме, вдруг Якову Васильевичу
стало плохо?
Женщины забеспокоились, и мы вместе вошли в дом, после чего
разделились. Одна поднялась на второй этаж, другая отправилась в кухню, а я на
веранду. Обе время от времени звали:
– Васильич, Миша…
Никто не откликнулся. Тут нечто привлекло мое внимание:
блеснуло в кустах роз. Я сделала пару шагов, осторожно приподняла ветки и
увидела инвалидное кресло. Оно валялось возле забора.
Мороз пошел по коже, я нервно поежилась, сзади подошли
женщины, они тоже заметили кресло.
– Это что же такое? – растерянно прошептала
одна. – А где ж?..
Договорить она не успела, мой взгляд выхватил покатую крышу
то ли сарая, то ли погреба, и я торопливо направилась к нему. Трава вокруг
притоптана, точно в этом месте проехала машина.
Пристройка оказалась угольным сараем. Ухватившись за ручку,
я потянула на себя дверь и заглянула внутрь, слыша за своей спиной дыхание
спешащих женщин.
В сарае было темно, и в первое мгновение я ничего не поняла,
последние лучи солнца высветили кучу угля в дальнем углу, женщины вдруг
закричали, а я сообразила, что вижу торчащую из угля руку. Грязную,
окровавленную, с металлическим браслетом на запястье.
– Да что ж это, господи? – пролепетала женщина
рядом, потом крикнула: – Люди! – и кинулась к калитке.
А я отошла к забору и вцепилась в него обеими руками.
Несколько минут меня рвало, я пыталась отдышаться, а что происходит вокруг,
понимала с трудом.
Когда я наконец начала соображать, народу в саду собралось
много. Расталкивая толпу, к сараю протиснулся милиционер в расстегнутом кителе
и заломленной на затылок фуражке, видимо участковый.
– Граждане, соблюдайте спокойствие! – раз пять
повторил он.
Я отошла от забора и присоединилась к толпе. Вновь прибывшие
пытались узнать, в чем дело, им охотно поясняли:
– Убитые, оба, и Васильич, и племянник. Убили и в уголь
сунули. Вот что делается… Как жить, господи? Кому инвалид помешал?.. Да у него
деньжищ миллионы… Откуда, он ведь на пенсии? На пенсии, бандюга он… А парнишку
за что? Такой был хороший парнишка, приветливый… В «Скорую» звонили?.. Какая
«Скорая», сейчас следователи приедут, убийство ведь.
Последняя реплика привела меня в чувство. Надо убираться
отсюда. Кто я и что здесь делаю, объяснить будет затруднительно, а тут два
трупа, и от меня за версту разит коньяком. Стараясь не привлекать к себе
внимания, я покинула сад, вышла через калитку и бросилась к машине. Народ все
прибывал, люди бежали со всех сторон, а до меня никому не было дела. Я
торопливо завела мотор и покинула поселок, нервно поглядывая в зеркало. Ни
погони, ни криков «держите!».
Только оказавшись в городе, я притормозила и, кажется,
всхлипнула:
– Господи…
Дома сунула голову под холодный душ, потом забралась под
него целиком, дрожала всем телом, стискивала зубы и пыталась прийти в себя.
«Что происходит?» – билось в мозгу, но ответить на этот
вопрос я не могла. Было еще несколько вопросов, но и на них я не знала ответа,
закуталась в махровый халат, кое-как добралась до постели и рухнула лицом вниз.
Звонок отдавался в мозгу, сводя меня с ума. Я подняла голову
с подушки, силясь понять, где я и что происходит. Угольный сарай и торчащая
рука – это пьяный кошмар или все было в действительности?
Я тряхнула головой и стала искать сигареты. И тут
сообразила, что в дверь звонят, давно и настойчиво.
Шаркая ногами, пошла открывать. На пороге стоял любимый
старший брат и выглядел очень испуганным.
– Что у тебя с замком? – рявкнул он. – Не мог
открыть своим ключом…
– Понятия не имею, – ответила я и скрылась в
ванной. Когда я оттуда вышла, Сашка успел приготовить кофе и теперь сидел за
столом, нерешительно мне улыбаясь.
– Я заезжал вчера, – сообщил он.
– Я к тебе тоже…
– Мне сообщили…
– Надо думать. – В этом месте я усмехнулась и
стала смотреть в окно, избегая Сашкиного взгляда. Сейчас он напоминал мне
побитую собаку и здорово действовал на нервы. – Надеюсь, я не нанесла
твоему заведению ощутимый урон? – вздохнула я.
– Все нормально.
– Серьезно? – Это показалось забавным. – Ты
так считаешь?
– Я говорю не об Илье, – пожал он плечами. –
Хотя и здесь не вижу повода впадать в отчаяние. Он обещал потолковать с тобой.
Я уверен, вы сможете во всем разобраться.
