— У тебя есть какой-то конкретный план?
— Пока нет, но нам нужно его придумать. Только мы вдвоем
можем быть твердо уверенными друг в друге, остальные подозревают всех и
каждого. Я думаю, нужно придумать нечто такое, что поможет нам выйти на этого
мерзавца.
— У тебя есть оружие? — спросил я ее очень тихо.
— Я сдала свой пистолет комиссару, — сделала большие глаза
Офра, но при этом незаметно кивнула мне.
— Прекрасно. Что-нибудь из нового?
— Вообще-то это секрет, — пожала плечами женщина.
— Если мы начнем обманывать друг друга, у нас ничего не
выйдет, — напомнил я Офре, — что за система? Полагаю, что ты знаешь, зачем мы
сюда приехали, и вовсе не собираешься прятать от меня свои секреты.
— У меня пистолет Намберса, — тихо сказала Офра, внимательно
глядя на меня. Она, очевидно, заодно хотела уточнить, знают ли в нашей разведке
об этом новом супероружии.
Я даже не удивился. Только кивнул головой. Подобные
пистолеты я видел еще пять лет назад. Они очень компактны — менее десяти
сантиметров — и могут быть спрятаны где угодно: в сумочке в виде застежки, на
одежде в виде красивого сцепления вместо пуговиц, в костюме в качестве брелока.
Это почти совершенное оружие имеют только американские агенты ЦРУ и израильские
сотрудники МОССАДа. Но мы тоже знаем это оружие и иногда даже вооружаем своих
агентов подобными игрушками.
— Надеюсь, и вы, Рудольф, не совсем без оружия? — спросила
Офра. Откровенность за откровенность.
— Вы же знаете, какие у нас неплохие ножи, —
многозначительно сказал я, — они достаточно надежны в обращении. У меня есть
такой в чемодане в номере отеля. Я вам его потом покажу. Слава богу, комиссар
не отнял у нас ножей.
— Я даже помню его армейский индекс, — усмехнулась Офра. —
Нам его привез в Израиль один из ваших военных конструкторов. Кажется, его
армейский индекс 6П25. Он применяется для вооружения ваших спецподразделений.
У меня все-таки испортилось настроение. Как плохо мы умеем
охранять свои секреты. Они даже знают армейский индекс нашего оружия. Ну,
ничего нельзя скрыть от этих агентов.
[1]
Даже немного обидно. Столько усилий, а потом какой-нибудь
переехавший старик раскрывает все наши секреты. Что бы вы мне ни говорили, а
раньше правильно делали, что никого за рубеж не пускали. Пусть дома сидят и
никуда не ездят — секреты надежнее сохраняться будут.
— Значит, мы оба достаточно хорошо вооружены, — улыбнулась
Офра.
— Во всяком случае, этому убийце будет нелегко с нами
справиться. Разве только он опять придумает какой-нибудь трюк с ядом.
— Нужно было подсказать комиссару, чтобы он провел обыск во
всех номерах. Может быть, он и найдет остатки этого яда у кого-нибудь из наших?
— Не думаю, — возразил я, — убийца слишком хитер. Он
наверняка давно избавился от столь компрометирующих его улик. Нет, обыск в
нашем случае ничего не даст. Нам нужно придумать нечто такое, что заставит
убийцу начать нервничать и ошибаться.
— Учтите, что нас окружают еще и эти господа, — показала на
полицейских мисс Мандель, — они вполне могут испортить игру не только
неизвестному убийце, но и нам обоим, помешав в нужный момент действовать
решительно и быстро.
— Эти как раз волнуют меня меньше всего, — махнул я рукой, —
у них и начальник не особенно блещет умом, а эти полицейские хороши только в
качестве манекенов. У них здесь не бывало преступлений тысячу лет, и вряд ли
они вообще знают, как доставать пистолет из кобуры. По-моему, уже весь городок
знает, что убиты трое приехавших коммерсантов и за нами, кроме нескольких
глупых полицейских, отныне будет следить весь город. Нам придется прожить два
дня в атмосфере постоянного внимания.
Из холла в бар вошли все трое наших спутников. Гусейн был
мрачнее обычного. Они подошли к нам.
— Опять что-нибудь произошло? — спросил я у него.
— Эти полицейские просто действуют на нервы, — зло ответил
Гусейн, — я хотел выйти погулять, но они мне посоветовали остаться в отеле.
Говорят, комиссар скоро приедет, у него есть для нас какое-то важное сообщение.
Вчера ночью они вызвали специальную бригаду экспертов из Барселоны — баллистов,
дактилоскопистов, криминалистов. В общем, большую бригаду себе на помощь. И
говорят, комиссар получил какие-то очень важные результаты.
— Он такой самоуверенный, этот ваш мистер О, — вмешался
Анчелли, — вместо того, чтобы искать убийцу, он вызывает из Барселоны целую
армию полицейских себе на помощь. Неужели он думает, что таким образом может
решить, кто убил наших коллег?
— Во всяком случае, он пытается, — осторожно заметил Поль, —
и мы должны признаться, что в данном случае имеем дело с очень неприятным и
загадочным убийством.
— Вы думаете, убийца кто-то из нас? — с вызовом спросил
Гусейн.
— Я в этом уверен, — твердо ответил Поль, глядя на
остальных.
— И я, — сразу подал голос Анчелли.
— Да, — согласилась Офра.
Мне оставалось только кивнуть головой.
И мы все пятеро зло посмотрели друг на друга.
В этот момент в бар вошел оживленный комиссар в
сопровождении нескольких человек в штатском. Он был возбужден, даже как-то
весел.
— Ну, что, господа, — заявил он с самого порога, — надеюсь,
вы не скучаете без очередного убийства?
— У вас мрачный юмор, комиссар, — недовольно заметил Поль.
— После знакомства с вашей компанией, — сразу нашелся
комиссар, — я вообще удивляюсь, что не потерял веру в человечество. Три
убийства за два дня — это много даже для такой страны, как Франция, мистер
Поль. И вы это сами прекрасно знаете.
— Вам удалось что-нибудь выяснить? — спросил Анчелли.
— Удалось, — торжествующе сказал комиссар, — мне удалось
установить очень важную вещь. Убийца не стрелял с третьего этажа. Он выстрелил
с первого этажа, из раскрытого окна холла, в мистера Лежинского и затем,
побежав наверх, убил мистера Ли. После чего бросил пистолет и скрылся.
— С чего вы взяли? — спросил я.
— Экспертиза, — очень довольным голосом пояснил комиссар, —
у пули не могло быть такой траектории, если бы ее выпустили с третьего этажа.
Нет, господа, стреляли с первого этажа, и это почти доказано.
— Но зачем? — спросила Офра. — Зачем убийце так рисковать?
Сначала стрелять в Рудольфа, а затем убивать Ли. Это ведь нелогично. Его могли
заметить уже после первого выстрела. Или ему все равно было, кого убивать?
