— Не вижу ничего странного, — спокойно сказал Поль, — и
уберите вашу игрушку, она действует мне на нервы.
— Вы признаетесь?
— Конечно, нет.
— Это вы стреляли в нас?
— Кончайте балаган, — разозлился Поль, — я же вам сказал,
что я не стрелял.
— Я вам не верю.
— Это ваше дело.
Я сидел молча, боясь пошевельнуться.
— Вы нарочно выстрелили в скамью, — уверенно сказала Офра, —
чтобы Рудольф мог спокойно подобрать тот проклятый пистолет мадам Шернер,
подняться наверх и пристрелить Ли. Верно?
— Нет, — он достал зажигалку. И я внезапно понял, что он не
просто так ее достал. В этот момент за спиной Офры появился Джулио Анчелли.
— Я все поняла, — чуть срываясь, быстро говорила женщина, —
перед смертью Ли успел выстрелить, но всего лишь один раз. И вы же бросили яд в
бокал иранца, когда огромный букет цветов Рудольфа закрыл нам наши фужеры.
Верно?
— Нет, — он уже ее не слушал. Ему все это казалось каким-то
непонятным бредом. Он успел еще щелкнуть зажигалкой перед тем, как за спиной
Офры я увидел поднятую руку Анчелли. У того тоже был пистолет Намберса. Два
выстрела прозвучали почти одновременно.
Она была еще жива, когда я наклонился над ней.
— Ты хорошо все придумал, Рудольф, — успела сказать мне Офра
перед тем, как умереть, и даже улыбнулась.
На другом конце лежал убитый Поль. Он успел все-таки
выстрелить первым в женщину, сказалась многолетняя тренировка, но и Анчелли,
уже видевший эту зажигалку, успел сделать ответный выстрел.
Два трупа лежали перед ним. Выстрелы были не такими
громкими, как из обычных пистолетов, и потому пока никого еще не было.
Полицейские были на улице или внизу в холле.
Только не делайте удивленных глаз. Конечно, нам нужно было
договориться давно. Собственно, кто считает, что в мире могут править сразу
несколько стран, сильно заблуждается. В мире сейчас нет никакого равновесия.
Америка идет первой, это я должен признать, а второй идет Россия, единственная
страна, способная стереть с лица земли Америку. И если мы вдвоем объединимся?
Кажется, бывший Президент СССР называл это «новым мышлением».
Нет, я не отказываюсь от своих слов. Джулио Анчелли
действительно сукин сын, причем настоящий сукин сын. Это он придумал такое
своеобразное объединение, а я, будучи не меньшим подлецом, конечно, тут же
придумал выгоды такого объединения. Собственно, Офра была права. В одиночку
придумать и осуществить все эти мероприятия было бы крайне сложно. Ведь на чем
обычно попадается убийца? На отсутствии алиби.
А когда убийц двое, то алиби они создают друг другу, и вот
здесь уже очень трудно понять, кто конкретно врет, а кто говорит правду. К
мистеру Мортимеру мы, конечно, зашли вдвоем. Флегматичный англичанин и в дурном
сне не мог предположить, что мы можем объединиться, и, пока я на мгновение
отвлекал его внимание, Джулио положил ему яд в стакан. Оставалось только ждать,
когда он его выпьет. А потом я ушел на прогулку, а мой американский коллега
остался в отеле.
И к фрау Шернер мы постучались вдвоем. Это была единственная
пара, которой она спокойно открыла дверь. Всем было известно, как мы ненавидим
друг друга. Она даже не могла представить, что один может сговориться с другим.
Это было выше ее разумения. С ней нам, конечно, пришлось повозиться. Она
сопротивлялась, несмотря на наши усилия, и даже вырвала у меня клок волос,
причем так больно, что я чуть не заорал.
На следующий день я отправился стричься. Когда меня
разбудила Офра, я, конечно, не стал даже причесываться, чтобы все видели, как
крепко я спал, и не обратили внимания на мою своеобразную прическу. У
парикмахерской меня уже ждал Анчелли. Он смотрел арбалеты. Вспомните наш
разговор.
— Здесь прекрасный салон красоты, — сказал я Джулио Анчелли,
— вы не хотите постричься?
— Нет, благодарю, — засмеялся он и добавил, имея в виду наше
ночное нападение: — Вам, видно, мешали слишком длинные волосы.
А потом мы договорились, как действовать против нашего
китайского коллеги. Решено было, что Джулио создает мне абсолютное алиби,
выстрелив в меня из пистолета. Понимаете?
Он вышел из бара и выстрелил в скамью, ведь стрелок он был
отменный. Комиссар был, конечно, прав, стреляли с первого этажа. После этого он
бросился к нам и показал мне на место, где оставил пистолет. Я, уже имея такое
гарантированное алиби, взял этот пистолет и бросился наверх. К сожалению, я
тоже действовал не лучшим образом. Китаец все-таки что-то подозревал. Он успел
выстрелить в меня, и пуля вылетела в коридор, а следующего шанса я ему не дал.
Уложив Ли на месте, я бросил пистолет, стер отпечатки пальцев и спустился вниз.
Точно так же было продумано убийство и Гусейна. Иранец начал
нервировать нас обоих, когда стал что-то подозревать насчет убийства фрау
Шернер. Он был, конечно, прав, в одиночку справиться с этой мегерой было
невозможно. Я специально выбрал ресторан «Ла Лавальер». Вспомните, кто меня
поддержал. Конечно, Джулио Анчелли, этот сукин сын.
Все было продумано достаточно четко. Я специально пришел
чуть позже и принес большой букет цветов, передавая его Офре, я заслонил бокал
Гусейна от него самого, и Джулио успел в эту секунду бросить свое адское зелье
в его бокал. Конечно, в этот момент Гусейн следил больше за моими руками, чем
за действиями Анчелли.
А вот Офру мы все-таки недооценили. Она была, конечно,
молодец, сумела почти все вычислить правильно. Иногда ошибалась, но выводы
делала очень правильные. И единственное, о чем я всегда буду жалеть, так это о
ней. Одна встреча с ней осталась у меня на всю жизнь. Я, к сожалению, даже не
знаю, где ее похоронили. После гибели Поля и Офры мы спешно покинули отель и,
еще успев встретиться с нужным нам человеком, уже на следующее утро были в
разных частях света.
Вы спросите, почему мы не пристрелили друг друга? Это было
не нужно. Секрет уже и так был в наших руках. Вернее, им владели всего две
страны — Америка и Россия. И нам совсем не хотелось, чтобы в мире появилась еще
и третья страна с подобным потенциалом. Вы же меня понимаете, это не Совет
Безопасности ООН, не ядерный клуб и не «Большая семерка». Здесь важны
стабильность и предсказуемость. Вот мы и попытались обеспечить с этим сукиным
сыном, Джулио Анчелли, такую стабильность и предсказуемость.
Собственно, больше нечего рассказывать. Если бы не моя
романтическая встреча с Офрой Мандель, я бы никогда и не вспоминал про Андорру.
В конце концов, в моей жизни было столько всяких убийств и столько всяких
приключений. А по большому счету все было правильно. Андорра — место
изумительное, красивое. Там действительно нужно только любить и умирать. Это
рай для влюбленных и шпионов. Здесь все спокойно и стерильно, как в барокамере.
