— Папа, это случилось не по моей вине.
— Не по твоей вине?! — взорвался Кларингтон. — А ты знаешь, сколько еще таких килбурнов рыщет вокруг? Уальд совершенно прав, рано или поздно твоя необузданность доведет до серьезной беды. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, и передаю тебя под защиту надежного мужа!
Отчаяние затопило Фебу.
— Ну пожалуйста, папа, мне нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. Мне нужно обсудить все с Уальдом.
Габриэль холодно взглянул на нее, поднося свой бокал к губам.
— Что касается меня — мне нечего с вами сейчас обсуждать. Отправляйтесь в свою комнату. Когда потребуется, мы пошлем за вами.
Феба лишилась дара речи. Ее отсылали наверх, в спальню. И кто? Тот самый человек, которого она считала благородным рыцарем, тот, кто был тайным идеалом ее души, тот, кого она любила. Это переходило все границы.
— Милорд, для меня вы ничуть не лучше Килбурна! — выпалила она.
Ненадолго воцарилась гнетущая тишина.
— Феба! — загремел отец. — Ты немедленно извинишься. Ты не смеешь сравнивать графа Уальда с этим охотником за приданым!
Феба быстро провела рукой по глазам, прогоняя ненужные слезы.
— Я вовсе не это имела в виду. Просто Он такой же напыщенный, самоуверенный ханжа, как и Килбурн. — Она в последний раз страдальчески оглянулась на Габриэля. — Я думала, вы мой друг. Я думала, вы-то понимаете мои взгляды на любовь и замужество.
Прежде чем кто-то из мужчин нашелся что ответить, она развернулась и стремглав выбежала из комнаты.
Выскочив в холл, Феба пулей промчалась мимо матери и сестры, не обращая внимания на их озабоченные лица.
Подобрав юбки, она взлетела по лестнице, ворвалась в свою комнату и ничком бросилась на кровать. Она не могла больше сдерживать слезы.
Через четверть часа гроза улеглась, сменившись неестественным спокойствием. Она осушила глаза, вымыла лицо и тихо уселась ждать своей участи.
Через двадцать минут ее вызвали в библиотеку. Феба держалась спокойно и тихо. Медленно спустилась по лестнице, вежливо подождала, пока дворецкий отворил ей дверь.
Ее отец сидел в том же самом кресле. Он уже пригубил следующий бокал бренди. Габриэль стоял у камина. Он пристально взглянул на нее, когда она с покорным видом вошла в комнату.
— Вы посылали за мной, папа? — с подчеркнутой вежливостью спросила Феба.
Кларингтон с подозрением глянул на нее.
— Мы все уладили, дорогая. Вы с Уальдом поженитесь в конце сезона.
У Фебы все перевернулось в душе, но она сумела сохранить внешнее спокойствие.
— Хорошо. Если это все, что вы хотели мне сказать, позвольте мне подняться к себе в спальню. Я неважно себя чувствую.
Черные брови Габриэля резко сошлись на переносице.
— Что с вами, Феба?
— Немного болит голова, милорд. — Она повернулась и медленно вышла из комнаты.
На следующее утро незадолго до рассвета Феба надела свое лучшее платье для поездок и выбросила два больших саквояжа из окна своей спальни. Затем связала из нескольких простыней веревку.
По импровизированной веревочной лестнице она спустилась в сад, подобрала саквояжи и вышла из ворот дома.
Она смешалась с торговцами сбитнем и молочниками, обслуживающими жителей Лондона ранним утром. В этот час улицы были заполнены спешащими на рынок деревенскими жителями и их тележками со всякой снедью. На Фебу никто не обратил внимания.
В семь часов Феба уже садилась в дилижанс, который должен был доставить ее в Сассекс. Зажатая между пухлой дамой, увенчанной серым тюрбаном, и сельским сквайром, который благоухал джином, Феба предалась размышлениям о своей судьбе.
Глава 11
Габриэль призвал на помощь все свое самообладание, желая сдержать душащий его гнев. Он не мог поверить, что Феба попросту сбежала от него.
Кларингтон и его семейство сидели в гробовом молчании и только следили глазами за метавшимся по гостиной Габриэлем.
Было около десяти. Никто не заметил отсутствия Фебы, пока служанка не понесла чай в ее комнату. За час до этого Габриэль получил загадочное послание. Когда он примчался в особняк Кларингтонов, все уже собрались в гостиной. Ему сообщили, что Феба исчезла.
— Будем надеяться на лучшее, — предположила графиня. — Насколько нам известно, бежала она одна. Это утешает. Никакой другой мужчина на сей раз не замешан.
— «Насколько нам известно…»— ледяным тоном повторил за ней Энтони.
Габриэль метнул на него злобный взгляд. Не хватало еще, чтобы они пришли к заключению, что Феба могла бежать с мужчиной! Проблем и без того хватает.
— Вы думаете, она отправилась в Сассекс?
— Она оставила записку, — поспешно вставила Мередит. — Она пишет, что хочет пожить какое-то время у нашей тети в Сассексе.
— Возможно, это лишь уловка, — заметила графиня, — и Феба хочет, чтобы мы поверили, будто она поехала в Сассекс, а сама тем временем отправится совсем в другую сторону.
— Нет. — Мередит с трудом сдерживала волнение. Глаза ее не отрывались от лица Габриэля. — Она знала, что мы все переживаем за нее, поэтому сообщает нам, куда отправилась, чтобы мы не тревожились.
— «Не тревожились»! — взревел Кларингтон. — Не тревожились?! Девчонка удрала из дома еще до рассвета, никому и слова не сказав, и чтобы мы не тревожились! А что мы, по-твоему, должны делать?
— Успокойся, дорогой, — произнесла графиня, положив руку на локоть супруга. — Все хорошо. Феба вполне может позаботиться о себе.
— Да неужели? — Кларингтон уничтожил супругу одним взглядом. — Это она так заботится о своей репутации? Скажи на милость, что она будет делать, когда все выплывет наружу? Я не удивлюсь, если Уальд откажется от своего предложения.
— Ты не должен так говорить, папа, — выдохнула Мередит.
— Почему же? — пробормотал Энтони. — Ни один человек в здравом рассудке не пожелает получить в приданое сплошные неприятности.
— Феба напугана. — Мередит вскочила на ноги и обвела взглядом собравшихся. — Как же вы не понимаете? Она сбежала, потому что ее хотели выдать замуж, не спросив ее согласия. Вы даже не поинтересовались, что она думает об Уальде.
— Ей нравится Уальд. — Кларингтон нахмурился. — По крайней мере у нас были основания думать, что он ей нравится. Что с ней творится? Она просто лишилась рассудка.
— Я скажу вам, что с ней. — Мередит решительно вздернула подбородок. — Она обнаружила, что вы с Уальдом сами, без нее, решили ее судьбу, словно она лошадь, которую собираются продать лицу, назвавшему наивысшую цену.
Габриэль стиснул зубы.
— Вздор! — отрезал Кларингтон.
