— Он очень старается, Клара. Дело совсем не в этом. Меня беспокоит его странная меланхолия.
— Теперь я понимаю, о чем ты. — Она отложила перо. — Меня это тоже очень тревожит. Кажется, сейчас все гораздо хуже, чем в первое время после его прибытия на остров. Одно время его душевное состояние заметно улучшилось, но теперь он опять глядит затравленным волчонком.
— Что ты знаешь о Даллане?
Она задумалась.
— Очень мало. Он незаконнорожденный, впрочем, тебе это известно… Воспитывался в доме знатного рыцаря. Как можно догадаться, с ним обращались очень плохо.
— Это все?
— Пожалуй, да, — помолчав, ответила Клара. — Он никогда не вспоминает о своем прошлом.
— А о человеке, которому служил?
— Нет… У меня сложилось впечатление, что он всеми силами пытается забыть о нем.
— Судя по всему, ему это не слишком удается.
— Да. Есть вещи, которые не так-то просто забыть.
— Верно. Но человек, не способный забыть, должен научиться справляться с демонами страшных воспоминаний.
— Дайте ему время, милорд. Ведь он совсем недавно живет с нами.
— Все это так, но меня тревожит то, с какой внезапностью обрушился на него новый приступ тоски. В Сиаберне он был очень весел и жизнерадостен — вплоть до последнего дня ярмарки. Я даже заподозрил, не любовь ли всему виной.
— Любовь? — улыбнулась Клара. — К прекрасной Алисе?
— Да. Я побеседовал с Далланом, но он заверил меня, что эта болезнь миновала его. — Гарет поморщился. — И слава Богу, ибо я не знаю лекарства от любовного безумия.
— Кажется, прошло много лет с тех пор, как вы последний раз перенесли эту заразу, — буркнула Клара.
— Да, — пожал плечами Гарет. — Любовь существует лишь для глупцов и поэтов.
— Безусловно.
— Мужчина моего возраста и положения не может позволить себе заниматься такими пустяками.
— Но почему? Какой в этом вред?
— Какой вред? — изумленно приподнял брови Гарет. — Вред очевиден, мадам. Это же самая опасная лихорадка! Она поражает разум и лишает здравого смысла!
— Ну конечно! Как же я могла забыть? Сама не знаю, как мне в голову пришел такой дурацкий вопрос! Давайте лучше вернемся к Даллану, милорд. Что вы предлагаете?
— Мне кажется, следует найти ему какое-нибудь занятие, чтобы отвлечь от гнетущих мыслей.
— Что за великолепный план, милорд! Я давно заметила, что мужчины великие мастера устраняться от проблем насущных ради того, чтобы позабавить себя чем-нибудь новеньким.
Гарет вздернул бровь:
— Я чем-то прогневил тебя, жена?
— Ни в коем случае! Как ты мог вообразить такое! — заверила Клара. — Но чем ты намерен занять Даллана? Что, по-твоему, взбодрит его и излечит от меланхолии?
Гарет опустил взгляд на огромную книгу, которую держал в руках.
— Может, попросить его помочь мне в опытах с серой и углем?
— Пожалуй, это заинтересует мальчика! — сразу оживилась Клара. — Не забудьте предупредить меня, когда закончите работу, милорд. Я очень хочу взглянуть на результаты. Ради этого я готова даже стерпеть запах серы.
— Я дам вам знать, когда закончу опыты. — Гарет легко спрыгнул с подоконника, быстро поцеловал жену в губы и вышел за дверь.
Клара молча смотрела ему в спину. После этого разговора она сама почувствовала приступ тяжелой меланхолии.
Любовь существует для глупцов и поэтов.
Она не была ни тем, ни другим, и тем не менее готова была признать, что страдает от самой тяжелой разновидности любовной лихорадки.
И ей совсем не хотелось болеть одной.
Нельзя утверждать, что Гарет совершенно неуязвим, попыталась приободриться Клара. Несомненно, есть некоторые обнадеживающие признаки. К примеру, он постоянно пользуется ее духами.
Нельзя сомневаться и в силе его страсти… Гарет не пытается скрыть своей ненасытной жажды ее тела и, кажется, очень доволен тем, что она отвечает ему взаимностью. Откровенно говоря, он настойчиво требует от нее именно такого ответа.
Он, безусловно, уважает ее познания, мастерство и искусство изготовления духов. Впрочем, это почти ничего не значит. Ведь даже безмозглый Николас и тот восхищен ее врожденным даром получать прибыль.
Самым обнадеживающим все-таки было то, что Гарет начал все чаще советоваться с ней, прежде чем принять решение. Как сейчас, например.
Ее брак во многом оказался именно таким, о каком она мечтала, составляя свой рецепт идеального мужа. Они с Гаретом научились разделять свои обязанности. Научились доверять друг другу.
Она нашла в нем почти все, о чем мечтала, — за исключением, может быть, гигантского роста…
Но вдруг оказалось, что ей нужно гораздо больше.
Ей нужна любовь.
А Гарет считает, что любовь существует для глупцов и поэтов.
Еще через два дня, когда Клара работала в своем кабинете, раздался страшный удар грома.
Она вскочила из-за стола и бросилась к окну. В недоумении сдвинула брови, не заметив ни единого облачка в ясном лазурном небе.
Сбитая с толку, Клара окинула взглядом двор. И тут грохот повторился. Пронзительно завизжала служанка. Каменщики побросали свои инструменты. Мужчины в тревоге выскочили из конюшен. Лошадь с испуганным ржанием взвилась на дыбы. Несколько цыплят в ужасе заметались по двору.
Огромное клубящееся облако дыма вылетело из окна отцовского кабинета. И тут же дверь распахнулась — и две черные фигуры выскочили на солнечный свет. Клара с трудом узнала Гарета и Даллана, с головы до ног покрытых копотью.
Она подхватила юбки и кинулась прочь из комнаты. Подлетела к ступеням башни и не чувствуя ног бросилась вниз по лестнице.
— Гарет! Милорд, с вами все в порядке? — закричала она, выскакивая на порог. Перед ней стояли два чумазых трубочиста. Запах серы противно щекотал ноздри.
Даллан слабо улыбнулся. Он выглядел слегка оглушенным, но совершенно невредимым. Белые зубы Гарета блеснули в ослепительной победной улыбке.
— Работает!
— Клянусь ночной рубашкой святой Эрмины! — выдохнула Клара, когда Гарет подбежал к ней и подхватил на руки. — Что работает?
— Рецепт твоего отца, что же еще?! — Гарет восторженно закружил ее по двору. Его громкий смех эхом отлетал от стен замка. — Работает, Клара! Клянусь Богом, работает!
— Я уже вижу. Но какая польза от этого рецепта?
— Пока не знаю. Главное, у нас получилось!
Клара вгляделась в его счастливое смеющееся лицо и улыбнулась. Она все поняла. Гарет испытал радость открытия. Сама она сотни раз переживала это чувство, пусть и не так безудержно…
