— Осторожно? Вы это называете осторожно? Явиться ранним утром на берег, чтобы преследовать незнакомца в пещерах? Нет, это не осторожность, вы поступаете как безмозглая дура.
— Я не дура! — вспыхнула Гарриет в ярости. — Я думала, что мистер Добс еще один коллекционер, который крадется в мою пещеру.
— И вы ошиблись, так? Он не собиратель окаменелостей. По воле судьбы, он полицейский. Но с тем же успехом он мог оказаться членом шайки, которого сообщники послали проверить, на месте ли награбленное добро.
— Повторяю, воры никогда не появляются днем. Я была бы вам очень признательна, если бы вы не кричали на меня, милорд. Ведь это я предупредила вас, что творится здесь, смею заметить. Именно я выследила воров, и вы должны считаться со мной как с партнером. Я всего-навсего пытаюсь защитить свои находки.
— К черту все ваши окаменелости! Это единственное, о чем вы можете думать, мисс Померой?
— В первую очередь — да! — огрызнулась Гарриет.
— А как насчет вашей репутации? Вы представляете, что могло случиться с вами, если бы вы принялись охотиться за ворами, полицейскими и всеми мужчинами, которые появляются на берегу? Неужели вы не понимаете, черт вас побери, что будет, если люди узнают, как днем и ночью вы занимаетесь слежкой?
Гарриет искренне рассердилась. Она не привыкла, чтобы кто-то, кроме тети Эффе, читал ей нотации. Она давным-давно научилась не обращать на них внимания. Гидеон — другое дело. И от него не отмахнешься, когда он вот так нависает над тобой и рычит.
— Меня мало волнует, что скажут люди, — заявила Гарриет. — Меня не слишком волнует собственная репутация. Мне не о чем беспокоиться, поскольку я не собираюсь выходить замуж.
Глаза Гидеона сверкнули во мраке.
— Вы маленькая дурочка. Вы думаете, что рискуете только тем, что вам предложат выйти замуж?
— Верно.
— Так вы ошибаетесь. — Гидеон поднял ее подбородок так, что она вынуждена была смотреть ему в глаза. — Вы даже вообразить не можете, какому риску вы подвергаете себя. Вы еще не знаете, что такое потерять репутацию и честь. Если бы вы понимали, то не делали бы таких вздорных заявлений.
Гарриет услышала в его голосе страшную боль, и гнев ее улетучился. Она вдруг поняла, что он говорит из глубины своего собственного горького опыта.
— Милорд, я не собираюсь утверждать, будто чья-то честь ничего не стоит. Я только имела в виду, что мне безразлично, что скажут об этом люди.
— Кажется, вы и в самом деле дура, — проскрежетал Гидеон. — Я должен объяснить вам, что бывает, когда общество считает, что вы потеряли честь, что ваше доброе имя погублено. Знать, что все, в том числе и ваша семья, не считают тебя джентльменом.
— Ох, Гидеон! — Гарриет нежно коснулась его руки.
— Я должен рассказать вам, что чувствуешь, когда входишь в танцевальный зал и заранее знаешь, что все сразу начнут шептаться о твоем прошлом. Можете ли вы понять, что это такое — играть в карты в своем клубе и думать: не обвинит ли тебя кто-то за спиной в шулерстве, если тебе сопутствует удача? Человек, чья честь под вопросом, способен мошенничать и в картах, не так ли?
— Гидеон, право…
— Вы знаете, что такое терять друзей?
— Нет, конечно… но…
— Вы знаете, что это такое, когда все готовы поверить самым нелепым слухам?
— Гидеон. Прекратите.
— Вы знаете, что это такое, когда собственный отец не верит в твое благородство?
— Ваш отец? — Гарриет была потрясена.
— Когда вы богаты и могущественны, — продолжал Гидеон. — никто не осмелится вам бросить открытый вызов и тем самым дать возможность объясниться, все только шепчутся за спиной. Вы чувствуете беспомощность и наконец начинаете понимать, что незачем даже пытаться что-то изменить. Никто не желает знать правду, она просто никому не нужна. Все, что им нужно, — подлить масла в огонь сплетен и домыслов. И шепот становится все громче, и уже кажется, ты тонешь в их громком хоре.
— Боже милостивый.
— Вот что значит потерять честь и репутацию, мисс Гарриет Померой. Подумайте как следует, прежде чем рисковать. — Гидеон отпустил ее. — А теперь ступайте домой, прежде чем я решусь поймать вас на слове и показать, что такое на самом деле — не обращать внимания на чье-то мнение…
Гарриет поплотнее запахнула пальто и пристально посмотрела на Гидеона:
— Я хочу, чтобы вы знали: я не верю, что у вас нет чести, милорд. Я не думаю, что мужчина без чести заботился бы о моей и страдал от того, что сам потерял ее. Мне жаль, что вам приходится так сильно страдать. Я вижу, какую вы испытываете боль.
— Мне не нужна ваша проклятая жалость! — зарычал Гидеон. — Вон отсюда! Немедленно!
Гарриет поняла, что сейчас ей не преодолеть стены гнева и ярости, воздвигнутой Гидеоном между ними. Она пробудила в нем зверя, и он угрожал обрушить на нее все свое негодование.
Молча она прошла к выходу. Потом еще раз оглянулась и посмотрела на него:
— До свидания, милорд. Я буду ждать победы ваших мудрых планов.
На следующий день в доме священника появилась миссис Тредуэл, что вызвало небольшой переполох. Эффе справлялась с ситуацией прекрасно. Гарриет восхищалась, как ее тетушка искусна в такого рода делах. Она была просто непревзойденной, когда приходилось плыть в опасных водах светского общения.
Миссис Тредуэл была женой одного из самых видных землевладельцев, знаменитого тем, что он увлекался исключительно одними охотничьими собаками. Миссис Тредуэл предпочитала обсуждать дела общественной жизни, возложив на себя роль верховного судьи.
Это была полная статная дама, предпочитавшая темные платья и соответствующего цвета тюрбаны.
Сегодня она была в сером кисейном платье для прогулки и громоздком сером тюрбане, целиком скрывавшем седые поредевшие волосы.
Смутившись от неожиданного визита, тетушка Эффе тотчас собралась и уже через несколько минут в уютной гостиной спокойно угощала миссис Тредуэл чаем.
Гарриет была вынуждена прервать исследовательскую работу, а Фелисити вежливо отложила вышивание, чтобы помочь тетушке развлекать гостью.
— Какой приятный сюрприз, миссис Тредуэл. — Расположившись на софе, тетушка Эффе грациозно разливала чай. — Мы всегда рады гостям. — Она многозначительно улыбнулась, передавая чашку с блюдцем гостье. — Даже если они приходят столь внезапно.
Гарриет и Фелисити понимающе улыбнулись друг другу.
— Боюсь, это больше, чем визит, — сказала миссис Тредуэл. — Я хочу обратить ваше внимание на весьма неприятное происшествие на вчерашней ассамблее.
— Неужели? — Тетушка Эффе пила маленькими глотками чай, выжидая.
— Мне сообщили о появлении Сент-Джастина.
— Да, это мне известно, — кивнула тетушка Эффе.
