За ужином Юлия Александровна вздохнула:
– Завтра у нас последний полноценный день на Майорке, а
послезавтра в двенадцать надо выселяться.
– Почему в двенадцать? – удивился Гошка. –
Самолет же у нас только в шесть?
– Так полагается. В двенадцать заканчивается расчетный
день. А чтобы задержаться, надо платить за полный день. Это дорого и не имеет
смысла.
– Юля, это чепуха. В двенадцать сдадим вещи в камеру
хранения, погуляем напоследок, посидим в кафе и не заметим, как время пройдет.
А в четыре за нами придет автобус.
– Действительно, – улыбнулась Гошкина мама, –
просто так еще в Москву не хочется, что все, связанное с отъездом, огорчает.
«Интересно, а папа нас проводит?» – подумал Гошка.
После ужина мамы никуда не пошли, слишком устали, а мальчики
решили немного погулять и заодно просмотреть газеты в «супермаркете». Но
опять-таки никаких сенсационных сообщений не обнаружили.
– Значит, вчера он никого не убил, твой маньяк! –
заключил Никита.
– Еще не факт! Может, он только ранил жертву или
напугал, а про это поместят какую-нибудь небольшую заметку на двадцать третьей
страничке. Мы же ее никак не найдем и тем более не прочитаем.
– Ну и прекрасно! Я лично очень рад, что никого больше
не убили и что нам не надо переться в полицию. Только все равно тот дядька
очень подозрительный… Ой, смотри, оказывается, наша улица называется..
– Улица Тита Ливия, – прочитал Никита. –
Слушай, Тит Ливии, что-то ужасно знакомое?
– Ага, это что-то из истории. Император какой-то,
наверное. Вроде римский…
– Нет, молодые люди, вы немного ошиблись! –
раздался приятный мужской голос.
Перед ними стоял пожилой господин с добрым интеллигентным
лицом. – Тит Ливии – римский историк, а просто Тит, тот действительно был
императором из династии Флавиев. Прошу извинить меня за вмешательство.
– Да нет, что вы, спасибо, – смущенно забормотали
ребята Они уже не удивлялись обилию русских на этом чудесном острове –
Волик! – позвала мужчину пожилая дама в клетчатых брюках-бермудах. –
Посмотри, что я купила!
– Всего доброго, молодые люди!
– До свидания! Во как историю знает мужик,
офигеть! – заметил Никита.
– А может, ему самому кто-то только вчера это
рассказал? – засмеялся Гошка. – Может, он вот так же стоял и
вспоминал, кто такой этот Тит Ливии?
– Нет, у него на лбу написано, что он какой-нибудь
профессор.
– Да почему? Спорим, наши мамы тоже не помнят, кто этот
Тит Ливии!
– Запросто! – хмыкнул Гошка. – Но моя мама
художница, и твоя пока тоже не профессор.
– Она доцент, и до профессора ей не так уж далеко!
– Все, Никита, пошли спать, прошлую ночь не спали…
– Слушай, а во сколько прошлой ночью тот маньяк
появился?
– В начале пятого вроде… А что?
– Эх, был бы у нас будильник…
– И что тогда?
– Проснулись бы опять в четыре и посмотрели, появится
он или нет.
– Думаешь, он каждую ночь тут шатается?
– Да, скорее всего, он поджидает жертву. Попадется
кто-то, убьет… Только, наверное, не каждую ночь они ему попадаются.
– Может быть, очень даже может быть, только нам,
Никита, всего две ночки осталось, и мы ничего уже не успеем выяснить, так что
давай спать.
С этими словами Гошка плюхнулся на постель, укрылся
простыней и мгновенно уснул. А через две минуты уснул и Никита.
Они спали до самого утра и не слышали под балконом тяжелых
шагов неизвестного.
Глава VII
Те же и Шмаков
И вот настал последний день. Гошка с Никитой вскочили рано и
принялись укладывать вещи. До двенадцати времени было еще более чем достаточно,
но сегодня они намеревались купаться до упора.
– А давай еще до завтрака сбегаем искупаемся, –
предложил Никита.
– Давай, – сразу согласился Гошка. –
Наверняка нам такое купание еще много лет не обломится.
И они помчались на пляж, где, к великому своему удивлению,
сразу заметили мамашек, которые уже плескались в воде.
– А мы думали, вы еще спите! – обрадовалась
Гошкина мама. – Молодцы, сегодня уже нельзя время терять… Неизвестно ведь,
когда еще доведется искупаться в Средиземном море.
После завтрака они опять вернулись на пляж, где к ним
присоединился Андрей Иванович.
Накупавшись и накувыркавшись с серфингом, он тихо сказал
Гошке:
– Вот что, сын, нам надо поговорить. Давай-ка пройдемся
по пляжу.
У Гошки упало сердце.
– Давай, – согласился он.
И они пошли по самой кромке песка. Андрей Иванович довольно
долго молчал.
– Вот что, Гоша… ты уже взрослый парень… Тебе пора уже
думать о будущем…
«Начинается», – с тоской подумал Гошка.
– Я тут кое-что прикинул, покумекал и пришел к выводу,
что тебе следует перебраться ко мне в Германию.
– Нет, – сразу и решительно ответил Гошка. –
Нет.
– Но почему?
– Потому что… Во-первых, я маму не брошу, это раз!
– Чудак-человек, зачем же становиться в позу? Никто не
говорит о том, чтобы бросать маму… Просто теперь ты поживешь у меня, а мама,
мама отдохнет от тебя, может быть, устроит свою жизнь, она еще молодая красивая
женщина…
– Нет, папа.
– Но почему? Ведь в Германии у тебя могут быть отличные
перспективы… В России сейчас сложная жизнь…
– Папа, хочешь, я скажу тебе правду? – собрался с
духом Гошка.
– Разумеется!
– Я не поеду в Германию Я буду жить с мамой в Москве,
мама вовсе от меня не устала, я ей нужен… А тебе… ты прекрасно без меня
обойдешься. А мама – нет. И еще… у меня своя жизнь, друзья, школа…
– Боже мой, друзья – дело наживное, найдешь себе друзей
в Германии. Мы будем с тобой путешествовать…
– Мы с мамой тоже путешествуем. А иначе ты бы обо мне
еще десять лет не вспомнил, – засопел Гошка. – Спасибо, что ты тут
мной занимался и Никитой, спасибо, что научил кататься на серфинге, и я смогу
приехать к тебе на зимние каникулы или на весенние, если ты захочешь. Только
жить я буду с мамой.
– Это твое последнее слово?
– Да, – твердо ответил Гошка.
– Ну что ж… Я действительно очень виноват перед тобой и
не заслужил прощения… Наверное, ты прав…
Гошке на мгновение показалось, что отец облегченно вздохнул.
