— Вы успели поработать над вашей поэмой? — спросил Эшбрук в самый последний момент, когда уже подкатил экипаж.
Эмили облегченно вздохнула — он все же не забыл.
— Да-да, конечно. Она у меня как раз с собой.
— Вот как? — Эшбрук понимающе улыбнулся. — В таком случае могу ли я взглянуть на нее, чтобы сказать, годится ли она для публикации.
— Ах, Ричард, вы так добры. Я боялась, что вы забыли, а мне не хотелось быть навязчивой. — Эмили раскрыла сумочку и извлекла драгоценную рукопись. — Я твердо решила добавить сюда привидение, — торопилась она, протягивая ему рукопись. Пальцы ее дрожали. — Имейте это в виду, когда будете читать.
— Разумеется, — Эшбрук взял рукопись и вкрадчиво улыбнулся. — А пока вы обещаете оставить мне завтра один танец?
— Да, конечно! — радостно воскликнула Эмили, усаживаясь в экипаж с помощью Гарри. — Спасибо вам, Ричард. И умоляю вас, будьте совершенно откровенны в своем мнении о моей работе.
Дверцы кареты захлопнулись, и Эмили унеслась прочь, прежде чем Эшбрук успел ответить.
Несколько минут спустя экипаж остановился перед лондонским домом Блэйда Эмили поспешно выскочилa и тут же устремилась наверх в свою спальню.
Она проходила мимо закрытой двери в старую давно пустующую детскую, когда громкий удар с последовавшим за ним отчетливым стоном заставил ее мгновенно замереть.
— Что за… — Эмили открыла дверь и, заглянув в комнату, с изумлением увидела до пояса обнаженных Саймона и близнецов.
Чарльз поднимался с ковра. Саймон стоял над ним, а Девлин смотрел на них с видом глубокой сосредоточенности.
— Бейте не кулаком, — сурово поучал Саймон. — Дайте противнику приблизиться к вам вплотную, а потом чуть отклонитесь вправо. Он инстинктивно последует за вами и потеряет равновесие. Равновесие — это все. Понятно?
— Как будто. — Чарльз потер голое плечо. — Позвольте мне еще разок попробовать.
— Что здесь происходит? — спросила завороженная Эмили.
Трое мужчин резко повернулись к ней лицом в едином порыве мужского негодования.
— Эмили! — возопил Чарльз.
С выражением ужаса на лицах оба близнеца потянулись за своими рубашками, висевшими на стоящих вблизи стульях.
— Черт знает что, Эмили! — в бешенстве закричал Саймон. — Здесь не место для женщины. Немедленно убирайтесь и закройте за собой дверь.
— Вы тренируетесь в какой-то необычной форме бокса, Саймон? Это вы на Востоке научились? Мне бы ужасно хотелось посмотреть. Пожалуй, я даже могла бы взять несколько уроков… — Эмили с надеждой посмотрела на него.
— Вы сию же минуту покинете эту комнату, мадам! И закроете за собой дверь! — прогремел Саймон.
Эмили бросила быстрый взгляд на нахмуренные лица братьев и нашла их столь же неумолимыми.
— Ну и ладно. Но должна сказать, вы просто шайка жалких зануд.
Эмили ретировалась в коридор и закрыла за собой дверь.
Глава 17
— Ну пожалуйста, милорд, скажите мне, что вы делали в детской с Чарльзом и Девлином, — не унималась Эмили вечером того же дня, сидя за обеденным столом напротив мужа. — Мне ужасно любопытно.
— Любопытство отнюдь не самая восхитительная женская черта.
Саймон изучал экзотически уложенное карри по ост-индски, которое только что поставил перед ним Гривз.
Эмили метнула в него лукавый взор:
— Вряд ли можно было ожидать, что, проходя мимо двери детской, я не услышу эти громкие звуки ударов.
Саймон понимал, что Эмили нарочно поддразнивает его. Понимал он и то, что прислуживавшие за столом Гривз и Джордж ловят каждое слово.
— В будущем, дорогая моя, будьте любезны стучаться, прежде чем врываться в комнату, где слышны звуки.
— Ну разумеется, — сказала Эмили, кивнув в знак согласия. — Ведь никогда не знаешь, что можно обнаружить, отворив дверь на звуки, так похожие на удары. Там может оказаться все, что угодно. Можно даже наткнуться на трех снявших рубашки мужчин или еще что-нибудь столь же из ряда вон выходящее…
— Хватит разговоров на эту тему, мадам жена. — Он бросил на Эмили свирепый взгляд.
В ответ послышался неукротимый смех.
— Я отказываюсь прекращать беседу, пока не узнаю, что вы там делали. Вы тренировались в каком-то особом виде борьбы?
Саймон сдался:
— Ну да. Не очень понимаю, как это вышло, но вашим братьям удалось уговорить меня продемонстрировать им один прием. Кое-что из того, чему я научился за годы, проведенные на Востоке.
— А меня научите?
Саймон был поистине потрясен подобным предложением. Очаровательное своеобразие Эмили могло быть временами забавным, но порой она заходила слишком далеко.
— Разумеется, нет. Совершенно не подходящее занятие для женщины. И несомненно, не принадлежит к тому, чему муж должен обучать свою жену.
— Хм. А по-моему, это не такая уж плохая мысль — дать мне урок борьбы, — задумчиво протянула Эмили, все еще не смирившись. — В конце концов, лондонские улицы не так уж безопасны, не говоря о таких местах, как Воксхолл-гарденс. Нельзя угадать заранее, когда, например, повстречаешь на темной аллее опасного злодея и будешь вынуждена защищаться от участи худшей, чем смерть…
— Довольно, мадам!..
Прислуживавшего за столом в этот вечер лакея Джорджа вдруг охватил приступ сильнейшего кашля. Он выскочил из комнаты. За дверью в коридоре кашель превратился в хохот. У дворецкого Гривза тоже был чрезвычайно страдальческий вид.
Саймон свирепо уставился на Эмили:
— Опасность улиц и есть одна из причин, почему вы никогда не должны ездить в город без сопровождения, мадам. И раз уж речь зашла о поездках… Тетя сказала мне, что получила для вас приглашение в Олмак.
— Она упоминала об этом, — рассеянно заметила Эмили, угощаясь чатни . — Но признаться, Саймон, мне не особенно хочется туда идти. Селеста говорит, что балы у Олмака ужасно скучны. Туда ходят только для того, чтобы подыскать мужа, а мне ведь этого не требуется, правда?
— Да, но появиться в Олмаке не помешает, — твердо сказал ей Саймон. В конце концов, еще один бриллиант в короне светского успеха Эмили за последнее время. — По-моему, вам следует поехать в следующую среду.
— Я предпочла бы не ездить. Саймон, ваш шеф-повар готовит совершенно изумительные блюда. Вы отыскали его на Востоке?
— Да, Смоук был там со мной несколько лет.
— А почему его так прозвали — Смоук? «Дым»? Потому что у него еда пригорает?
— Нет, потому что он незаконный сын островитянки и британского моряка. Он был никому не нужен с самого рождения и выжил, потому что научился передвигаться, словно струйка дыма. Всегда тут как тут, но никем не замеченный.
