— Вы должны дать мне список тех, кого собираетесь пригласить.
Эмили быстро взглянула на него, в глазах ее появилась настороженность.
— Нет, милорд, я не собираюсь этого делать.
Он замолчал от неожиданности, получив такой отпор.
— Могу я узнать почему?
Она обвиняюще наставила на него вилку:
— Потому что я наконец узнала от вашей тети, каким образом вы управляетесь с делами, милорд. У вас явно имеется привычка запугивать людей, чтобы они выполнили то, что вам нужно. Если говорить совсем уж честно, мне бы не хотелось, чтобы вы просто вынудили всех из моего списка принять приглашение посетить мой салон.
Саймон сначала был поражен, а потом нехотя рассмеялся:
— Ну ладно, Эмили. Приглашайте всех, кого пожелаете, а я обещаю полностью устраниться.
Она окинула его подозрительным взглядом:
— Я буду твердо стоять на своем.
— Да-да, я понимаю. Не бойтесь, Эмили. Я не распугаю ваших гостей.
— Вот и замечательно. — Она одобрительно улыбнулась, морщинки на лбу разгладились как по волшебству. — Тогда я немедленно приступаю к составлению планов.
— Не забывайте, что вам еще надо проследить за последними приготовлениями к приему.
Эмили мгновенно приняла озабоченный вид:
— Я усердно тружусь, милорд. Клянусь, я делаю все возможное, чтобы он имел успех. Хотя так и не понимаю, как мы сумеем всех разместить в доме. ***
Саймон наконец напал на след Эшбрука в одном из клубов Сент-Джеймса. Поэт уютно пристроился в кресле у камина с бутылкой портвейна, явно в перерыве между партиями карточной игры.
— О, Эшбрук, какое приятное совпадение. — Саймон уселся в кресло напротив поэта и тоже взял себе портвейна. — Я уже с час вас разыскиваю. А где ваш друг Крофтон?
— Мы встретимся с ним позже. — Эшбрук раскрыл табакерку небрежно элегантным жестом, несомненно отрепетированным долгими часами. — Собираемся прогуляться по более интересным заведениям.
— Это к лучшему, что его здесь нет. — Саймон отведал портвейна и нашел его излишне сладким. — Я хотел поговорить с вами наедине.
Пальцы Эшбрука плотнее обхватили бокал.
— Не вижу причин для этого. Я соблюдаю наше маленькое соглашение. Я не проронил ни слова о скандале в прошлом Эмили.
Саймон мрачно улыбнулся:
— Не имею представления, о чем вы говорите. В прошлом моей жены не было никакого скандала. А вы намекаете, что мог бы произойти скандал?..
— О господи, да ни на что я не намекаю. — Эшбрук залпом проглотил портвейн. — Какого дьявола вы от меня хотите, Блэйд?
— У вас на руках, я полагаю, есть нечто, принадлежащее моей жене. Мне хотелось бы, чтобы оно было немедленно отослано обратно.
Во взгляде Эшбрука на миг зажглось изумление, быстро сменившееся, ленивым безразличием.
— Мы говорим о поэме, как я понял?
— Вот именно, — без тени юмора улыбнулся Саймон. — Эшбрук, не стоит играть со мной. Мы оба знаем, зачем вы предложили Эмили свои услуги. Вы не отказались от попытки соблазнить ее в конце концов, не правда ли? Она теперь, без сомнения, кажется вам более интересной, чем пять лет назад. Чем больше пресыщаешься, тем сильнее тянет к невинности и наивности? И вы рассчитываете привлечь ее к себе, похвалив поэму.
Эшбрук вздернул бровь.
— Похоже, путь вам знаком. Не так ли вы сами убедили ее выйти за вас замуж, Блэйд? Расточая комплименты ее стихам вместо ее глаз?
— Как я заполучил ее в жены, вас не должно интересовать. Единственное, что вам следует помнить, — что она моя жена. И предупреждаю вас, если вы попытаетесь заманить ее к себе в постель, я прослежу, чтобы ростки вашей поэтической карьеры завяли, не дожив до расцвета.
— Вы угрожаете мне вызовом на дуэль, Блэйд?
— Только в случае крайней необходимости. Я предпочитаю более тонкие методы убеждения. В вашем случае, я полагаю, моим первым шагом стал бы разговор с вашим издателем Уиттенстоллом — с тем чтобы убедить его, что у вас все же нет таланта.
Эшбрук рот раскрыл от удивления:
— Вы заплатили бы ему, чтобы он не издавал меня?!
— Я проследил бы, чтобы ни один уважающий себя книготорговец или издатель в городе не счел бы выгодным издавать вас. Я все достаточно понятно объяснил, сэр?
Эшбрук захлопнул рот и откинулся в кресле. Первоначальное потрясение на его лице перешло на выражение невольного восхищения.
— Вы просто невероятны, Блэйд. Я кое-что слышал о том, как вы добиваетесь своего, но, сознаюсь, не совсем этому верил. Право же, я восхищен!
— Вам совсем не обязательно восхищаться. Важно лишь, чтобы вы перестали дразнить мою жену приманкой возможного опубликования поэмы.
— Вы не считаете ее произведение достойным публикации? — понимающе спросил Эшбрук.
— Я пришел к выводу, что внушительный список талантов моей жены лежит вне мира литературы. Я не возражаю, пока она забавляется попытками писать стихи или еще чем-то в том же роде. Но я ни в коем случае не позволю ни вам, ни кому-либо другому использовать ее интерес к литературе как средство привлечения ее внимания к себе.
— Вы думаете, что ее так легко отвратить от вас? — Губы Эшбрука изогнулись в насмешливой улыбке. Саймон допил портвейн.
— Моя жена не способна к измене. Это просто не в ее характере. Но ей может быть нанесена обида из-за обещаний некоторых людей, не имевших ни малейшего намерения их выполнять. Она склонна видеть в людях, лучшую сторону.
— А вы не допускаете, что я действительно собирался прочитать «Таинственную леди» самым внимательным образом?
— Нет, — сказал Саймон, вставая. — Я не поверил в это ни на миг. Буду ждать возвращения рукописи завтра утром.
— Черт возьми, Блэйд, попридержите лошадей… Как, по-вашему, я объяснюсь с Эмили?
— Скажите ей, что не считаете себя в силах дать беспристрастную оценку, — предложил Саймон. — К тому же это истинная правда. Как может человек вынести справедливое суждение о чьей-то рукописи, если знает, что его собственная писательская карьера висит на волоске?
— Негодяй! — Но в голосе Эшбрука слышалась скорее приниженность, чем вызов. — Вы бы поостереглись, Блэйд. Вы обрели целую кучу врагов. В один прекрасный день кто-нибудь из них может решиться и попытать счастья, проскользнув мимо всех разбойников и телохранителей, которых вы любезно называете прислугой.
Саймон улыбнулся:
— Маловероятно. Видите ли, Эшбрук, у меня не так много врагов, как вы думаете. Потому что в целом я делаю больше добрых услуг, чем произношу угроз. Я могу оказаться и полезным. Запомните на всякий случай.
Эшбрук кивнул, глядя на него:
