— Я уверена, что это не так, Патриция. Возможно, ж было, когда ты впервые переступила порог его дома твое появление застало его врасплох, но вообще…
Вы прекрасно знаете, что он позволил мне остаться себя только потому, что дал слово папе… Откуда у меня могут быть нежные чувства к нему, если я знаю, что его цель — как можно скорее пристроить меня замуж?
— Он не собирается принуждать тебя к замужеству.
— Папа всегда мне говорил, что, если придется то, Маттиас поможет мне. Но если он погибнет на дуэли, я буду вынуждена вернуться в дом дяди. А там… этот ужасный кузен. Он начнет приставать ко мне и… Господи, я даже не хочу думать о том, что может случиться!
— Гм… — Имоджин рассеянно похлопала Патрицию по плечу, одновременно постукивая носком туфли по ковру.
Патриция вытерла глаза:
— Что нам делать?
— Тебе ничего не надо делать. Я сама этим займусь. Всего доброго, Патриция. — Имоджин подтолкнула ее к двери.
Патриция вытерла платочком глаза и молча вышла из кабинета. Несмотря на то, что именно она была виновницей возникших проблем, Имоджин вдруг стало жалко ее.
— Патриция!
— Да? — оглянулась Патриция. Вид у нее был откровенно несчастный.
— Когда все образуется, мы с тобой подробно обо всем побеседуем. А пока держи себя в руках — не хватает того, чтобы ты заболела. У меня и так проблем хватает.
Появилась миссис Байн. Вытерев рукав о фартук, она проводила Патрицию через зал к выходу, затем ленивым шагом направилась к Имоджин:
— Вы хотели меня видеть, мадам?
— Да, миссис Вайн. Я хочу, чтобы вы направили посыльного в ближайшую городскую конюшню. Уведомите владельца, что я хочу купить одежду для грума. Это человек моего роста и моих габаритов. Словом, для меня.
Миссис Вайн посмотрела на Имоджин, словно на сумасшедшую:
— Вы хотите купить одежду для грума? Но у нас нет конюшни! И нет грумов!
Имоджин выжала из себя улыбку:
— Я хочу отправиться на маскарад, миссис Вайн. Я подумала, что это очень забавно — одеться в костюм грума.
— Знаете, это напоминает мне поручение, которое я получила от жильца пару лет назад. — Похоже, миссис Вайн была настроена философски. — Он часто посылал меня за женскими платьями. Вообще ему нужен был весь женский гардероб — туфли, шляпа, парик, словом, все, что носит леди.
Имоджин невольно заинтересовалась:
— У вас жил джентльмен, который ходил на маскарад, переодевшись в женщину?
— Нет, он ни на какие маскарады не ходил. Он любил носить все эти дамские вещи, когда принимал у себя вечером других джентльменов — своих друзей. Говорил, что в таком наряде он чувствует себя удобнее. Особенно он любил плюмаж и длинные чулки. А все его друзья тоже ходили к нему в дамских платьях и шляпках. Им это очень нравилось… Мой жилец всегда платил за квартиру в срок.
— Понятно. — Имоджин несколько секунд подумала. — И другие тоже — каждый своему хозяину.
— Вот-вот, я всегда это говорю. Если я получаю вовремя плату, какая мне разница, что жилец напяливает на себя? — заключила миссис Вайн и, повернувшись, зашаркала в сторону кухни.
Маттиас услышал, что дверь в библиотеку тихонько приоткрылась. Он подписал последний из документов, приготовленный для адвоката, и положил его поверх стопки бумаг в центре письменного стола.
— Да, Уфтон! Что у тебя?
— Это не Уфтон, это я, — тихо сказала Имоджин.
Маттиас отложил гусиное перо, поднял голову и увидел Имоджин, прислонившуюся спиной к двери. Руки ее были за спиной, одна из них сжимала ручку двери. Имоджин была в ситцевом халате и домашних туфлях, волосы ее удерживал небольшой белый чепец. Казалось, она только что из постели…
Ожидание, которым он жил весь день, внезапно выплеснулось наружу. Его жена. Его Анизамара. Она была его леди уже почти четыре часа, но лишь сейчас появилась возможность уединиться после свадебной церемонии. Когда мужчина в течение одних суток должен приготовиться и к свадьбе, и к дуэли, дел у него оказывается невпроворот.
Маттиас улыбнулся:
— Поднимайся наверх, Имоджин. Я уже почти закончил. Я сейчас присоединюсь к тебе.
Она пропустила его слова мимо ушей.
— Что ты делаешь?
— Нужно решить пару мелких вопросов.
Имоджин подошла к письменному столу и окинула взглядом стопку бумаг.
— Что это за мелкие вопросы?
— Обычные дела… Я сделал кое-какие поручения управляющим. Написал пару статей в мой журнал. Уточнил некоторые пункты в завещании… Ничего сверхважного.
— В завещании? — Взгляд ее выразил смятение и тревогу. Она сжала лацкан его халата. — Господи, Маттиас, неужели ты допускаешь, что…
— Нет. Я твердо рассчитываю вернуться домой еще до того, как ты проснешься. Очень трогательно, любимая, что ты беспокоишься обо мне, но тревоги твои безосновательны.
— Вовсе не безосновательны… Маттиас, ты неоднократно говорил мне, что не склонен к авантюрам и безрассудным действиям. Ты человек тонко чувствующий. Ты отлично знаешь, что не отличаешься крепкими нервами.
Он улыбнулся и бодро сказал:
— Если тебя это утешит, ходят слухи, что у Ваннека нервы еще слабее моих.
— И что из этого следует?
— А следует то, что он вряд ли появится на месте дуэли в назначенный час. Он трус, Имоджин.
— Но ты не можешь полагаться на его трусость!
— Думаю, что могу. — Маттиас сделал паузу. — Моя репутация иногда играет мне на руку.
— Маттиас, но что, если он знает о том, что твоя репутация — репутация Безжалостного Колчестера — основана на слухах и сплетнях? Если он знает, что ты не таков, каким тебя считает свет?
— Тогда я должен быть уверен, что мои слабые нервы не подведут меня.
— Проклятие, милорд, но я не вижу повода для юмора!
Он поднялся, обогнул широкий стол.
— Ты права. Это наша свадебная ночь. И нужно вести себя с должной торжественностью.
— Маттиас…
— Не будем больше об этом, мадам. — Он поднял ее на руки. — Не будем говорить о дуэлях. У нас есть вещи поважнее, которые нужно обсудить.
— Что может быть важнее этого? — не сдавалась Имоджин.
— Мне бы очень хотелось снова услышать, что ты любишь меня.
Она широко раскрыла глаза:
— Ты ведь знаешь, что люблю.
— Правда? — Он направился с ней к двери.
— Ну конечно! Иначе неужто я согласилась бы выйти за тебя замуж?
Он улыбнулся:
— Ты не поможешь открыть дверь?
