Одна за другой проходили перед ней женщины, которые считали, что отвечают всем этим запросам, но ни одна не задержалась дольше первой встречи. Наконец агентство, отчаявшееся угодить знатной, но требовательной клиентке, отправило к ней для знакомства недавно обратившуюся за работой женщину, даже не успев проверить ее рекомендации и прошлое.
Луиза и Эмма сразу почувствовали, что нашли друг в друге родственные души, и хозяева агентства вздохнули с огромным облегчением, а уж Луиза готова была молиться на работодательницу и свою новую подругу.
– Я представлю вас как свою родственницу из провинции, – решила леди Эштон. – Женщина пусть и бедная, но благородного происхождения вызывает у окружающих больше уважения, чем та, которая зарабатывает себе на хлеб своим трудом. Таковы традиции нашего общества.
К тому моменту как леди Эштон обнаружила, что ее компаньонка имеет весьма непростое прошлое, она так привязалась к ней, что готова была сквозь пальцы взглянуть на ее обман.
Однажды ночью Луизе опять приснился кошмар – она проснулась от собственного крика, в поту и слезах. Леди Эштон прибежала на крик и, увидев Луизу, почти обезумевшую от ужаса, принялась по-матерински утешать и успокаивать ее. Никто еще не предлагал Луизе сочувствия, ни разу ее не гладили по голове и не говорили, что все пройдет, и будет хорошо, и утром непременно выглянет солнце. Это оказалось больше, чем она могла вынести. И, закрывая лицо ладонями, содрогаясь от рыданий, Луиза все рассказала леди Эштон. О том, как ждала в темной комнате, как ударила лорда Гэвина тяжелыми каминными щипцами и как бежала ночью из дому, оставив все вещи, чтобы полиция поверила в ее самоубийство.
Луиза успела достаточно хорошо изучить Эмму, чтобы предположить, что та не станет вызывать полицию. Но утром Луиза начала собираться, чтобы покинуть дом на Арцен-сквер, ибо даже женщина самых современных взглядов вряд ли захочет жить рядом с убийцей. Она пришла к Эмме, чтобы еще раз извиниться за обман и попрощаться, но та отказалась отпустить Луизу и слышать ничего не хотела о расставании.
– Знаете, дорогая моя, хороший характер – категория неоднозначная, – сказала леди Эштон философски. – Лично я считаю, что умение не сдаваться гораздо важнее, чем покорность судьбе. И, кроме того, мы только начали работу над моими мемуарами, так что мне без вас никак не обойтись!
– Доброе утро, Луиза. – Леди Эштон остановилась перед камином – в доме было довольно прохладно. – Вы сегодня на удивление рано встали, особенно если учесть, что вы вернулись очень поздно. Я уснула, так и не дождавшись вас.
– Я не хотела вас будить, – улыбнулась Луиза.
Эмма подошла к письменному столу. Ее голубые глаза блестели от любопытства.
– Вы не представляете, дорогая, как я была поражена, когда лакей сообщил мне, что вы пожелали покинуть бал в обществе мистера Энтони Столбриджа. Я чуть в обморок не упала от изумления.
– О, не смейтесь надо мной, Эмма. Я прекрасно знаю, что вас не так-то легко отправить в нокаут.
– Возможно… и все же! На балу было много мужчин, среди них даже достойные внимания экземпляры, но Энтони Столбридж! Самый родовитый, самый загадочный и самый интересный!
Это не совсем то, что вы подумали, Эмма. Мы… встретились с мистером Столбриджем при не совсем обычных обстоятельствах.
Так лучше. Необычные обстоятельства волнуют кровь.
– Вот уж волнений мне действительно вчера досталось более чем достаточно! Только представьте: я наткнулась на него в коридоре, когда выходила из спальни Гастингса!
– Боже мой! – Эмма всплеснула руками. – И что же произошло?
– Мистер Столбридж пришел на помощь, когда один из телохранителей Гастингса хотел допросить меня.
– Гастингс нанял телохранителей?
– Да.
– Как странно.
– Полагаю, у него есть причины опасаться за свою безопасность. Как оказалось, его деятельность не ограничивается финансовыми вложениями в бордель: Гастингс занимается шантажом, вымогая деньги у представителей богатых и известных семей.
– Я и представить подобное не могла! – воскликнула Эмма.
– Это еще не все, – предупредила Луиза. – Мистер Столбридж полагает, что Гастингс виновен как в убийстве своей первой жены, так и невесты мистера Столбриджа – Фионы Ризби.
Эмма нашарила стул и опустилась на сиденье.
– Расскажите мне все с самого начала, дорогая, – попросила она. – Подобные обвинения слишком невероятны, чтобы в них можно было поверить бездоказательно.
Луиза рассказала подруге о событиях вчерашнего вечера, опустив лишь самые личные детали.
Когда в комнате воцарилось молчание, Эмма вздохнула и сказала:
– Это ошеломляющие новости. Я потрясена! И подумать только, я решила, что вы отправились на романтическое свидание, и так радовалась за вас! Признаюсь, меня несколько волновало то, что вы выбрали такого неоднозначного человека, как мистер Столбридж, но я сочла хорошим знаком, что вы наконец-то проявили интерес к жизни и ее радостям.
– Ах, Эмма, я ведь уже говорила вам, что не собираюсь предаваться радостям жизни. По крайней мере, не всем.
– Глупости, – решительно перебила ее Эмма. – Все придет в свое время, просто вы еще не встретили того самого мужчину. Но сейчас романтические разговоры не слишком уместны. Мы столкнулись с очень серьезной проблемой. Скажите, дорогая моя Луиза, а вы сами верите в то, что Гастингс убийца? Что вы думаете по этому поводу?
Луиза побарабанила пальцами по столу.
– Честно говоря, я не знаю, что и думать. Я уверена, и тому существуют вещественные доказательства, что Гастингс имеет финансовую заинтересованность в борделе «Феникс-Хаус», а также можно считать неоспоримым тот факт, что Гастингс занимается шантажом. Но у нас нет доказательств того, что он убийца Фионы Ризби.
– Все уверены, что ее смерть явилась результатом самоубийства, – кивнула Эмма. – Но с другой стороны, существует ожерелье, которое Столбридж нашел в сейфе Гастингса. Расскажите-ка мне еще раз, как оно выглядело.
– Чудесные изумруды и бриллианты, оправленные в золото. Я бы сказала, что оно стоит кучу денег. Энтони говорит, что оно принадлежало Фионе, но это лишь слова… И даже если удастся доказать, что ожерелье было на ней в ночь смерти, его нельзя уже использовать в качестве улики, потому что теперь его нет в сейфе Гастингса.
Эмма покачала головой и уверенно сказала:
– Столбридж был прав: даже оставшись в сейфе, драгоценность не смогла бы послужить доказательством. Гастингс никогда не позволит полиции обыскать свой дом, тем более, если он виноват в смерти Фионы Ризби. Если даже предположить, что кто-то найдет ожерелье в доме, Гастингс всегда может придумать какую-нибудь правдоподобную историю. Скажет, например, что его первая жена так восхищалась ожерельем Ризби, что заказала себе копию. Никто из знавших Викторию Гастингс в это не поверит, так как она была не из тех женщин, которые носят копии чужих драгоценностей, но разве полиция разбирается в таких вещах? Виктория сама была законодательницей в вопросах моды и стиля.
