«Надеюсь, Уилли придет к вам».
Леди Ребекка обмакнула перо в чернила и махнула рукой:
— Иди, увидимся завтра.
Кейт сделала реверанс и поскорее, чтобы не передумать, повернулась и пошла по коридору.
Внизу она мимоходом бросила взгляд на кушетку, на которой вчера обнаружила Джона. Она не видела его ни разу за сегодняшний день — возможно, он подался к Уилли, где бы тот ни был.
Черт бы побрал их обоих! Будь она мужчиной, вызвала бы на дуэль и одного, и второго: Уилли за его бессердечное обращение с леди Ребеккой, а Джона… Она задумалась на секундочку, потом кивнула. Да. Джона она бы вызвала на дуэль за его безграничную наглость.
Выйдя на улицу, Кейт бросила взгляд на алеющие в лучах заката облака, тяжело вздохнула, подхватила юбки и бегом помчалась к пруду.
Глава 4
Что-то дернуло Гаррета принести ей ужин.
Может, это из-за того, что она такая тоненькая? Весь день он представлял, как она будет есть. Как станет прикрывать глаза, смакуя принесенное им вино. Слизывать крошки миндального пирожного с кончиков пальцев и с губ. Весь день она занимала его мысли, вытеснив даже его черную одержимость местью. Сегодня он хотел доставить ей удовольствие. Увидеть ее улыбку. Он вел себя как потерявший голову зеленый юнец, который ухаживает за дамой сердца. Разумеется, это возможно только сегодня. Гаррету просто хотелось насладиться ее близостью, как и вчера: видеть ее, чувствовать то, что он чувствовал с ней.
И при этом нельзя распускать руки. Такая искренняя и невинная девушка заслуживает того, чтобы с ней обращались уважительно.
Прощаясь, он ясно даст ей понять, что недоступен. Ни как любовник, ни как муж, ни даже как друг. Завтра он уедет и никогда больше не вернется в эти края.
Позже, сегодня, он отправится к домику в Кенилуорте, устроит засаду — и как только подлец покажется, убьет его.
Едва только дневной свет померк и на землю опустились сумерки, Гаррет увидел Кейт. Она спешила от Кенилуорта — со стороны, противоположной той, куда умчалась вчера вечером. Юбки она держала так высоко, что он видел подвязки цвета слоновой кости у ее колен. На ней было то же самое платье, что и вчера, и даже с такого расстояния он видел пятна от грязи, в которой она испачкалась вчера, когда он поймал ее.
Ему стало тошно от того, что она в том же самом платье, и от того, что оно испачкано: Гаррет сознавал, что это именно его вина.
Он мог бы купить ей платье. Он мог бы купить ей целый дом, набитый красивым ярким шелком, атласом и кружевами. Насыщенный красный, ярко-золотой, глубокий цвет зеленого леса — эти цвета великолепно оттенят ее неброскую красоту. Вызовут у нее улыбку.
Нет, ничего такого он не сделает. Более того, он не должен даже в мыслях допускать такого.
Заметив его, Кейт замедлила шаг. Бросила юбки, нервно разгладила ткань. И с высоко поднятой головой направилась к нему. На долю секунды он разглядел в ней нечто. Тонкий намек на королевскую элегантность. Тень истинной леди.
Даже на расстоянии он чувствовал ее.
Кровь в его венах снова ожила. Будь он суеверным человеком, решил бы, что она его околдовала. Поднимаясь на ноги, он улыбался — отчасти ей, отчасти своим абсурдным мыслям.
Кейт остановилась у края одеяла, которое он расстелил на земле, и расширившимися от удивления глазами посмотрела на корзину с едой.
— Добрый вечер. — Голос у нее был низкий, глубокий, и он омыл Гаррета, словно теплой, искрящейся на солнце водой.
— Добрый вечер, — ответил он. — Я принес нам ужин.
— Ты очень добр.
— Не очень, — Гаррет осознал вдруг, что улыбается ей во весь рот. — Я проголодался. — В животе у него, словно в подтверждение этих слов, громко заурчало.
Кейт, кажется, немного расслабилась.
— Ну, в таком случае…
Он указал рукой на одеяло:
— Садись. Пожалуйста.
Она не двинулась с места.
— Почему ты колеблешься?
Она бросила взгляд на одеяло, на свое платье — и на него.
— Я не колеблюсь.
— Ты совсем не умеешь врать.
Ее губы изогнулись в улыбке.
— Я же говорила, что не умею.
Гаррет нахмурился, глядя на шерстяное одеяло. Оно стоило дорого, но было самым уютным и удобным из всех, какие ему удалось найти, хоть в Кенилуорте не так уж много мест, где можно купить одеяло. Неужели Кейт решила, что оно слишком роскошное для нее? Какая глупость!
Он протянул ей руку:
— Ну же.
Кейт коснулась его прохладными кончиками пальцев. Он сделал шаг навстречу, обхватил ее руку своей и притянул поближе:
— Посиди со мной.
Она села, возможно, только потому, что Гаррет не дал ей другого выбора.
Он открыл корзину и вытащил оттуда бутылку вина, открывая которую краем глаза наблюдал за Кейт.
— Ты сегодня неразговорчива, — заметил он.
Она покачала головой:
— Все это кажется таким… нереальным. — Серьезные карие глаза изучали его. — Ты не похож на тех, кого я встречала раньше, а то, что сейчас происходит, не похоже на то, что мне довелось испытать. — Она указала на корзину: — Это сон.
— Нет, не сон, — поправил ее Гаррет. — Только вино и жареная курица. И хотя жена хозяина гостиницы уверяла меня, что пирожные на вкус как сказка, я склонен думать, что они тоже настоящие.
Он достал курицу и, развернув ее, положил на специально купленное фарфоровое блюдо между ними. Потом вытащил два бокала, которые тоже купил только сегодня — сам он обычно пил из фляжки, — налил в них вина и протянул Кейт. Она склонила голову набок.
— Спасибо, но… в общем, если ты хочешь меня напоить… я к вину не привыкла, и…
Он поднял руку:
— Вино отлично сочетается с жареной курицей.
Румянец окрасил щеки Кейт, и, пригубив вино, она отвечала:
— О, я просто надеялась… ну… я хочу сказать, что не хочу пить слишком много, потому что хочу запомнить этот вечер надолго.
Их взгляды встретились — и он уже не смог бы отвести глаз, даже если бы захотел.
Кейт закусила губу.
Гаррет указал на блюдо с курицей:
— Надеюсь, ты не против поесть руками? Я совершенно забыл про столовые приборы. — Он печально улыбнулся. — Я редко о них вспоминаю.
Кейт улыбнулась, и у него внутри все сжалось.
— Ни капельки не против. Притворяться дикарями — это весело. Особенно под открытым небом, сидя на земле и вдыхая свежий воздух. Есть ножом и вилкой в такой ситуации было бы странно, тебе не кажется?
